Владимир Дягилев - Солдаты без оружия

— Ухи поморожены. Шшиплет.

«И щеки прихватило», — подумала Галина Михайловна, но сказала совсем другое:

— Куда идти? Дорогу знаете?

— Ишшо бы. Километр с гаком по лесочку, а там… — Он покосился на женщину. — Ну да ничего. Проскочим.

«Вот именно», — про себя рассудила Галина Михайловна и не ощутила ни боязни, ни страха. Было одно желание: поскорее добраться до места новой службы.

Снова начался обстрел. Где-то поблизости раздавались лающие взрывы, а однажды грохнуло совсем рядом. Вскоре они прошли мимо свежей воронки. И Галина Михайловна оглянулась. Так резко бросалась в глаза эта дымящаяся чернота на белом снегу.

— Минометами шпарит, — объяснил Крупенюк.

И опять она не напугалась и не почувствовала страха. Приняла это объяснение к сведению, словно оно ее не касалось и она не принимала участия в том, что происходит вокруг. И обстрел, и мины, и осколки, что летали поблизости, будто бы угрожали кому угодно, только не ей, А она могла все это наблюдать спокойно, как на прогулке.

Крупенюк согрелся. От его широкой спины шел пар. Шинель стала покрываться инеем, отчетливо заметным на каждой ворсинке.

— Может, передохнете? — предложила Галина Михайловна. — Или я сумку возьму? Или дайте мой чемодан.

— Ништо, — отказался Крупенюк, пробираясь вперед по рыхлому, выпавшему за ночь снегу.

Она шла легко, хотя ноги проваливались в снег почти по колено.

— От теперь, — вполголоса произнес Крупенюк и тяжело перевел дыхание.

Он жестом велел ей пригнуться и, когда она это сделала, начал пояснять:

— Ишшо метров пятьсот. Вон лесочек видите? Сейчас лощинка будет, потом угор, кусточки, а там пустошь. Это мертвое пространство…

— Безопасно? — спросила Галина Михайловна.

— Не-е. Самое опасное. Говорю — мертвое.

Галина Михайловна в душе улыбнулась над тем, как он своеобразно понимает «мертвое пространство», но ничего не сказала.

— Это метров десять, — продолжал Крупенюк. — Это бежать надо. Там камень по дороге. Не спотыкнитесь. Ну и остаток по-пластунски.

Она слушала и удивлялась: чего тут такого? Как об этом можно столько говорить? Она видела снежное поле. Кустики. А совсем недалеко лесок. Только какой-то странный, срезанный, куцый, почти без вершин.

Что-то дзинькнуло. Крупенюк притиснул ее к дереву. Не успела она возмутиться, он произнес:

— Клюнуло, — и показал глазами на дерево.

Галина Михайловна взглянула на ствол и заметила царапину, будто по коре провели острым предметом. Но и это ее не напугало. Она продолжала ощущать себя отрешенной и посторонней. Это он, санинструктор Крупенюк, был действующим лицом, а она шла за ним и наблюдала.

— От плохо, — Крупенюк покачал головой. — Засекли, значит.

«Так не ходите», — хотела сказать она, жалея его и совсем не думая о себе.

— Подождем. Замри, — прошептал Крупенюк и опустился на локти, глазами повелев ей сделать то же. Но Галина Михайловна вовсе не хотела ложиться в снег и подчинилась исключительно из чувства сострадания к санинструктору.

— За мной. И не отставайте, — прошептал Крупенюк и, как в воду, привстал и снова нырнул в снег.

Впереди себя он толкал ее чемодан, а за ним полз сам, ловко передвигая ногами. Галина Михайловна видела широкие подошвы его сапог со стоптанными каблуками. Она ползла, сдерживая возмущение. «И чего? И зачем? Нагоняет страху».

Было тихо. Никто не стрелял. Снег лежал белым, нетронутым. Смотреть на него приятно, но когда он попадает в рукава и холодит тело — совсем не радостно. «Слушайте, пойдемте нормально», — собиралась предложить Галина Михайловна, но в этот миг где-то сбоку послышались хлопки, будто кто-то играл в детскую хлопушку.

— Быстрее, — зашептал Крупенюк, и подошвы его сапог стали отдаляться от лица Галины Михайловны.

За кустами они остановились. Галина Михайловна повернулась на бок, чтобы вытряхнуть снег из рукава. И тут заметила, как на нее стали падать веточки, словно их срезал невидимый садовник. Наблюдать это было забавно: никого нет, а веточки падают.

— Тихо. Замерли, — прошептал Крупенюк.

Из сочувствия к нему она даже дыхание затаила. Кругом было пусто, и казалось, что за десятки километров вообще нет ничего и никого живого.

— Теперь рывок. Сперва я, потом вы. Только со всей силы. Пушше, пушше.

Крупенюк вскочил, подхватил чемодан и рванулся вперед.

«Куда вы?» — хотела крикнуть Галина Михайловна.

Но Крупенюк был уже далеко, и ей ничего не оставалось делать, как побежать за ним…