— Молодец, гвардии капитан. Молодец… Я там тебе помощников из медсанбата привез. Извини, что запоздал. Дороги не было. Принимай врачей, пусть работают.
— Есть. Разрешите идти?
— Иди, молодец, иди.
На лестнице Филиппова нагнал Сатункин:
— Поздравляю с присвоением звания гвардейца.
— Спасибо, землячок.
— А я что говорил?
— Ладно. Угадал.
Филиппов выбежал на улицу.
От ближайшей к школе машины отделился человек и кинулся ему навстречу. Это была Наташа. Филиппов узнал ее сразу. Тяжелые косы выбились из-под шапки и, пока она бежала, распустились, упали ей на плечи.
— Коля! Здравствуй, Коля!
Она протянула ему руки.
Филиппов обхватил ее и, не находя слов, начал кружить на одном месте.
— Что ты? Все смотрят. Что ты?! — восклицала она, задыхаясь и закидывая назад голову; шапка отлетела в сторону, и русые косы развевались по ветру.
Он, счастливый, смотрел в ее голубые глаза и смеялся.
— Перестань. Голова закружилась!
Филиппов осторожно поставил ее на землю перед собой.
— Ну как можно? — сказала она, еле переводя дыхание. — Это несолидно. Ты же начальник.
— И человек тоже, — сказал он, подхватывая ее под руку. — Идем. Кто тебя послал к нам?
— Я сама добилась. Нас еще с утра генерал к вам направил, да никак не проехать было.
— Да идем же скорее.
— Подожди, шапку найду…
Она надела шапку, и они, засмеявшись неизвестно чему, взявшись ва руки, как дети, побежали в перевязочную.
…Подвал затопило электрическим светом. В перевязочной забурлила работа. Было развернуто шесть столов. Все работали с каким-то особым подъемом и рвением.
Анну Ивановну уговаривали лечь спать.
— Не пойду, товарищи, честное слово. Разрешите мне довести дело до конца.
Мурзин, Хихля, Коровин, Саидов, Трофимов и даже Гулиновский — все продолжали работать. Только Зоя после введенного пантопона сладко спала, по-детски сложив губы, спала на том ящике, на котором любили они сидеть с Анной Ивановной в редкие свободные минуты.
В самый разгар работы в перевязочную с радостным криком ворвался Хихля:
— Ось, дивіться!
В дверях появился Рыбин.
Ему не дали выговорить ни слова — набросились, затискали в объятиях.
Филиппову нужно было организовать бесперебойную работу перевязочной и операционной, наладить уход за тяжелыми и нетранспортабельными, уточнить документацию, написать донесение начсанкору, а главное — всех раненых как можно быстрее эвакуировать в тыл.
Широкоплечую подтянутую фигуру гвардии капитана видели и в перевязочной, и во всех отсеках, и на улице, возле машин. Он был всем нужен. То и дело слышалось:
— Товарищ гвардии капитан, а это как?
— Товарищ начальник, на минуточку.
— Товарищ Филиппов, можно вас?
Раненых решено было вывезти в медсанбат двумя партиями. С первой партией раненых отправлялся сам Филиппов. Со второй должен был ехать Рыбин.
На улице шла загрузка машин.
— Подноси раненых. Не задерживайся, — командовал Филиппов.
Санитары вынесли Нину.
— До свидания, Нина, — душевно сказал Филиппов. — Хотя я и еду с вами, но, кто знает, будет ли время попрощаться. Желаю вам всего хорошего: поправиться, встретить Цырубина. Вы оба достойны большого счастья.
— Спасибо, товарищ начальник, — сказала Нина. — И вам счастливо довоевать.
Вынесли Годованца. Прощаясь с ним, Филиппов долго тряс ему руку, но ничего не сказал: глаза защипало, в горле возник ком.
— Што ли, жалко меня? — удивился Годованец, морща нос. — Так я ж скоро поправлюсь. Вот вы-то как тут? Правда, я наказал насчет вас Сатункину, да душа все равно неспокойна. Не совсем вы еще обстрелялись. Снаряды, например, по звуку не различаете, горячку иной раз порете.
Рубцова, Сушенку, Федю Васильева — экипаж машины номер «сто» — грузили вместе. Сушенку теперь ни на минуту не могли оторвать от Рубцова.
Раненые долго кричали остающимся товарищам:
— Смотрите, чтобы все здесь было в порядке!
— До свидания на Родине!
— Выпить за нас в День Победы не забудьте!
Раненный в лицо не мог говорить. Пока машина не скрылась, он все махал из кузова шапкой…
Филиппов ехал в медсанбат.
Забитая движущейся навстречу техникой, дорога была похожа на гигантский конвейер.
Филиппов торопился. Нужно было спешно получить медимущество, забрать фельдшеров, навестить своих раненых, а там уже и принимать новые экипажи, прибывшие на ближайшую станцию. Годом раньше после таких боев бригада, может быть, месяц простояла бы на формировании. Теперь пройдет всего два дня, и она, пополнившись свежими силами и танками, опять двинется в бой. Другой размах — победный.
Читать дальше