Дао Бу - Родная земля (сборник)

— Сейчас ты слишком слаб! — запротестовала было Хаиь, но, обернувшись к Нган, прочитала в ее глазах разрешение.

— Нет, сейчас я не чувствую никакой боли, а другого случая может и не быть… А ты ведь должна знать, кем были твои родители… Доченька, до сих пор я все время был занят… Не мог позаботиться о тебе, все недосуг было… Но ты об этом Не горюй: я ведь всегда о тебе думал и беспокоился. Ты уже выросла, но еще так неопытна. В твоем возрасте твоя мать была гораздо взрослее… Теперь ты вступаешь в жизнь; она у тебя намного светлее, чем была у нас с матерью… Вот поэтому ты и не можешь себе представить, как мы жили в то время. Но когда ты узнаешь о нашей жизни, поймешь, как неоценимо дорого все то, что происходит вокруг в эти дни. Только тогда вы все узнаете, как надо любить жизнь… В голове у меня путаница. Иной раз память словно тучи застилают. Всего, конечно, но упомнишь — ведь за свою жизнь я сменил не одну профессию. Надо было и на жизнь зарабатывать и вести подпольную работу. Тебе, наверное, невдомек, что отцу твоему приходилось быть и возчиком, и парикмахером…

Старик замолчал и посмотрел в окно, за которым притаился мрак дождливой ночи. Ему вспомнилось, как в такую же осеннюю ночь за ним гнались агенты тайной полиции. Уйти от них помогла ему мать. Она провела сына сквозь потайной лаз в изгороди, за которой жили возчики. Там, в доме хозяина, он и спрятался. С этого времени ему довелось и сено косить, и за лошадьми ухаживать, и возчиков подменять. Возчики были из безземельных крестьян, и почти все, за исключением нескольких человек, имевших свои телеги, нанимали повозки у хозяина и зарабатывали всего несколько хао [8] Хао — десятая часть донга; донг — основная денежная единица Вьетнама. в день. Нужда и голод закалили этих людей; они встали на путь революционной борьбы. Ты Нян организовал подпольный центр, тесно связанный со всеми уголками уезда. Во время забастовок до трехсот возчиков прекращали работу. В то время забастовки еще не оканчивались кровавыми столкновениями с полицией… Возчики научили Ты Няна своему ремеслу. Вскоре он уже знал повадки каждой лошади. До сих пор он помнил, как дробно постукивали копытца рыжей кобылки, как мелодично цокали копыта серого жеребца…

Ты Нян вздохнул, затем продолжал:

— Но возчиком я был недолго. Хозяин, которому принадлежали повозки и лошади, донес на меня начальнику полиции. К счастью, друзья помогли мне скрыться. Один возчик доставил меня к границе с Камбоджей. Там, на ферме в области Бак Тьен, я и остался жить… Вот где поля — конца-краю не видать! Смоковницы растут высоченные. А комаров такая уйма, что стоит ночью сжать руку в кулак — добрый десяток останется на ладони… Прожил я на той ферме всего два месяца — больше не смог, потянуло в родные края. На этот раз я стал парикмахером. С чемоданчиком, в котором лежали инструменты, ходил я по деревням, разбросанным вдоль реки Тиен. Мне было поручено установить связь между подпольными группами этого уезда. Тут я и встретился с твоей матерью…

Когда старик заговорил о матери, у Хань тревожно забилось сердце, в груди защемило. А к Ты Няну будто молодость вернулась — на лице вспыхнул румянец, голос окреп.

— Этого мне никогда не забыть. Я помню, точно это было вчера, тот день, когда впервые увидел бедно одетую девушку — сироту, услышал ее тоненький голосок. Он трогал до глубины души каждого, кому доводилось его слышать… Однажды вечером, когда я шел к городскому рынку, где у нас была явка, меня заметил полицейский патруль. Я бросился бежать. Полицейские ринулись следом. «Эй, люди! — кричали они. — Это коммунист! Держите его!» Никто из жителей села не стал ловить меня, но полицейские не отставали. Вдруг у берега речки, вдоль которой я бежал, заметил лодку. В ней сидела девушка. Задыхаясь от быстрого бега, я попросил ее перевезти меня на другой берег. Сначала девушка не соглашалась, но, видно, у бедняков есть какое-то чутье на несчастье других. Она догадалась, в чем дело, и, не раздумывая, отвязала лодку… велела мне спрятаться в крохотной каютке, а сама вывела лодку на середину реки и стала грести по течению. Сбитые с толку полицейские потеряли мой след… В сумерках, когда лодка была уже далеко и кругом все стихло, девушка причалила к берегу и позвала меня ужинать. Только тогда я смог рассмотреть ее лицо. Ты на нее очень похожа, дочка. Только она была худенькая, и черты лица у нее были тверже, резче. Глаза смотрели ласково и в то же время бесстрашно. Кожа у нее была не такая белая, как у тебя. Пока мы ужинали, я узнал, что живет она у своего дяди. Поспевал урожай — и он посылал ее работать на поля, а когда жатва кончалась и рис был убран, заставлял целыми днями перевозить людей через реку. Все заработанное ею он отбирал. Кормили ее впроголодь, раз в год ей разрешалось сшить себе брюки из грубой материи и кофту с короткими рукавами.