Комбат Самсонов, бросив трубку телефона, выхватил из расстегнутой кобуры ТТ, взметнул его над головой:
— Гвардейцы, вперед! За Родину!
— Урра-а-а! — дружный боевой клич врывается в нарастающий грохот бод.
— Саперы, за мной! — вторит Самсонову капитан Лебедев. И его напряженная фигура, озаренная всполохами взрывов на секунду четко обозначается в оконном проеме, вороненой сталью блеснул кожух автомата.
— Коммунисты, вперед! — поддерживает комбата замполит Цивилев.
Саперы с карабинами и автоматами устремляются за ними.
Могучее русское ура гремит над площадью королей.
Неудержимой лавиной бегут атакующие. В голове у каждого одна мысль: «Скорее в рейхстаг! Там — конец фашизму, конец войне!»
Свист пуль, разрывы мин и гранат, уханье фаустпатронов — все слилось в сплошную дикую какофонию. Жарким дыханием обдают солдат проносящиеся низко над ними снаряды орудий прямой наводки, танков и самоходок, ведущих беглый огонь.
Неожиданно, словно из-под земли, впереди атакующих поднимаются в рост наши бойцы, устремляются к входу в рейхстаг, обтекают его со всех сторон. Это те храбрецы, что еще днем, начав атаку, были прижаты к земле кинжальным огнем пулеметов врага.
Капитан Лебедев перепрыгивает через рвы и воронки, оступается и падает в котлован, наполненный водой. Но через мгновение — откуда только силы взялись — он снова наверху, нагоняет своих и бьет на ходу из автомата под самую крышу рейхстага, откуда цветными пунктирами несутся навстречу атакующим пулеметные трассы.
Ефрейтор Рыченков бежит рядом с капитаном, тоже стреляет из автомата, что-то кричит. Скуластое смуглее лицо его разгорячено боем, глаза блестят. Чуть правее крупным шагом вымахивает замполит Цивилев. За ним, припадая на раненую ногу, торопился изо всех сил старшина Полинчук.
Вот и темный провал входа. Солдаты неудержимым потоком врываются в него, растекаясь по лестничным маршам, залам и коридорам. Повсюду в удушливом, смрадном воздухе мелькают вспышки выстрелов и разрывов гранат. На всех этажах идет жестокий рукопашный бой.
Лебедев, увлекая за собой саперов, устремляется на второй этаж. Мелькают колонны, люстры, статуи… Неожиданно одна из дверей распахивается, и оттуда в клубах едкого дыма выбегают четверо фашистов. Длинными очередями комбат и Рыченков бьют по двум гитлеровцам из автомата. Они падают как подкошенные. Третий с разбегу свалился с лестницы, не заметив, что перила снесены взрывами гранат. Четвертый, вцепившись в Рыченкова, хрипя и дико ругаясь, катится по ковру.
Капитан, вскинув автомат, бежит ординарцу на помощь. Но стрелять нельзя — погибнут оба.
Дюжий эсэсовец рукоятью пистолета колотит Ивана по спине, стараясь дотянуться до головы. Но и Рыченков, этот алтайский цыган, ловок как бес. Одной рукой мертвой хваткой обхватил шею немца, не дает ему воздуха, другой тянется к рукоятке кинжала за голенищем.
Капитан Лебедев с ходу бьет прикладом фашиста по спине. Тот на секунду ослабляет захват. И этого было достаточно, чтобы Иван дотянулся до кинжала…
Рыченков встает, тяжело дышит, отыскивая глазами свой автомат.
— Фу, черт, здоров, однако, боров! Спасибо, командир, выручил…
— Отставить разговоры! — строго обрывает его комбат. Иван понимающе кивает головой и, лязгнув затвором автомата, бежит с командиром по лабиринту коридоров туда, откуда доносятся крики, взрывы и пальба. Враг не сдавался.
…Два дня, вплоть до 1 мая, в рейхстаге не смолкал бой. Он то утихал, то разрастался с новой силой. То в одном, то в другом конце здания гремели взрывы гранат и фаустпатронов, вспыхивала перестрелка. Но исход был предрешен. Попытки гитлеровцев вырваться из подвалов не увенчались успехом. А в рейхстаг все прибывали и прибывали наши войска.
* * *
Утром 2 мая гарнизон рейхстага, видя бессмысленное дальнейшее сопротивление, капитулировал.
— Победа! Ура! Наша победа! — несутся со всех сторон радостные возгласы. Повсюду — объятия, поцелуи, слезы радости. Ликование беспредельно.
Солдаты густым потоком выходят из дымного смрада фашистского парламента на свежий воздух. Гремят выстрелы салюта. Саперы тоже не жалеют патронов. Лениво чадит громада рейхстага, а на самом верху его решетчатого купола гордо реет алое Знамя Победы, водруженное Михаилом Егоровым и Мелитоном Кантария. Много на здании и других знамен, укрепленных безвестными героями. Они алеют в оконных проемах, на колоннах и угрюмых статуях «непобедимых рыцарей».
Читать дальше