Сергей Щербаков: НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми

— Слава богу, что ему нравится служба. В начале всегда нелегко, с непривычки. Ничего, обвыкнется. Он у нас мальчишечка самостоятельный. Есть в кого, — откликнулась, сняв очки, всплакнувшая бабушка и вздохнула.

«Учебка» неособенно приветливо встретила прибывших новичков. Офицер привез группу новобранцев из части учиться на кинологов, радистов, командиров БТРов. Солдаты в ожидании командира курили во дворе, болтали, сидя на скамейках вокруг закопанного в землю колеса от «Урала», в который была вставлена урна. А в это время в кабинете начальника «учебки» вовсю накалялись страсти. Начальник ругался на чем свет стоит.

— Ну, нет у меня мест! Ты понимаешь, капитан? Ну, нет! — кричал красный как варенный рак подполковник. — Я, что — резиновый? Где я тебе их возьму!

— Сколько нам по разнарядке сверху спустили, мы столько и привезли! — твердил возмущенный капитан Кашин. — Меня не трясет, куда подевались места! Не хрен было блатных из местных набирать!

— Капитан, ты на прием работаешь? Или нет? Я же тебе русским языком говорю! Ну, нет у меня мест! Я что, тебе, рожу? Не возьму я их! И точка!

— Возьмешь! Куда денешься? Я их назад не повезу! Даже и не надейся! Делай, что хочешь! Я свое задание выполнил, доставил пацанов! А вы уж сами разбирайтесь, что с ними делать и куда девать!

После жарких дебатов в кабинете Кашин вышел попрощаться с солдатами.

— Ну, пацаны, бывайте! Главное, не робейте! Еще увидимся! Отучитесь, вернетесь в родную часть. Будем вас ждать! Счастливо оставаться! Не позорьте полк! Держитесь вместе! В обиду друг друга не давайте!

— До свидания, товарищ капитан. Не волнуйтесь, не опозорим! Счастливого пути! Всем в части привет!

— Полковнику Ермакову, персонально! — брякнул рядовой Сайкин, зардевшись как красна девица.

— Непременно передам! — тепло улыбнулся капитан. — Ну, пока, сынки!

На следующий день начальник учебки вручил личные дела на восьмерых солдат старшему лейтенанту и отдал распоряжение сопроводить солдат в штаб дивизии.

— Вот тебе документы на восьмерых, отвезешь лишних солдат в штаб дивизии, пусть там сами решают, что с ними делать.

Ромка и его товарищи вновь на новом месте. Старший сержант, невысокий чернявый парень с наглым презрительным взглядом, криво ухмыляясь, по длинным мрачным коридорам привел группу солдат в казарму. Новичков сразу обступили галдящей толпой старожилы, ища среди них земляков. Дембеля, кто пошустрее, тут же не церемонясь, у вновь прибывших экспроприировали новенькое обмундирование. Взамен торжественно с издевкой вручили свои поношенные обноски. Ромке достались выгоревшие штаны на два размера больше с двумя здоровенными заплатами во всю задницу и стоптанные сапоги. Кто-то из новоприбывших попытался возражать, его тут же «утихомирили» парой увесистых зуботычин: дали понять, кто в роте хозяин. А вечером особо норовистого так отметелили ногами, что новичок несколько дней мочился кровью.

Молодых постоянно безо всяких причин шпыняли, задирали, чуть что, били поддых или отвешивали оплеухи. Заставляли заниматься уборкой вечно засранного туалета, казармы, вне очереди дневалить, надраивать старослужащим до блеска сапоги, подшивать подворотнички, стирать их «хэбэшки» и вонючие портянки… Если «молодняк» отпускали в увольнения, то он должен был клянчить деньги у прохожих или родственников. Если молодые возвращались без «добычи», они тут же подвергались жестокой экзекуции. Некоторые из первогодков от постоянных побоев впадали в депрессию. Не проходило и недели, чтобы из части кто-нибудь не убегал. Ловили, возвращали обратно и снова били до потери сознания. Один из «салаг», не выдержав, повесился ночью в туалете на оконной ручке, другой ушел с поста с оружием, скрывался трое суток в дачном поселке, при задержании стал отстреливаться, потом застрелился.

В воспитание новобранцев помимо командиров не забывали вносить свою лепту и «деды». Жизнь в роте была однообразна, бесцветна и скушна. От скуки «деды» развлекались на всю катушку. Особенно изгалялся сержант Антипов. Кличка у него была знаменитая, «Тайсон». Чуть, что не так, он тут же давал волю своим жестоким кулакам. На гражданке он занимался серьезно боксом и чтобы не потерять спортивную форму, отрабатывал коронные удары на рядовых солдатах. Выстраивал новобранцев в казарме пред сном и проводил серии мощных выпадов по корпусу, по лицу старался не бить, чтобы не было видно синяков. Антипов был невысокого роста, коренастый, с короткой шеей; из-за чего казалось, что он ходит втянув голову в плечи, будто боится чего-то. Важно прохаживаясь перед строем, он разглагольствовал о патриотизме, что есть настоящая армия и настоящий русский солдат. При этом его злые прищуренные глаза пристально изучали лица «салаг», подавляя их волю. Неожиданно резко повернувшись, что есть силы бил кого-нибудь из «духов» кулаком под ложечку или в грудь. Если кто-нибудь падал или приседал, сгибаясь от боли, он тут же назначал внеочередной наряд. «Дедушки» же, возлежали на койках и во всю ржали, наслаждаясь этим бесплатным «кино». Не подвергались унижениям только двое из молодежи: Сашок Данилкин и Валерка Груздев. Первый окончил перед армией с отличием художественное училище и прекрасно рисовал. В роте маленького щуплого солдата все звали Леонардо Да Винчи, или кратко — Давинченный. Сколько он оформил красочных дембельских альбомов, только одному богу известно. А еще он слыл большим спецом по татуировке. К нему табуном тайно ходил весь полк запечатлеть высококлассные оригинальные наколки в готическом стиле на своих плечах и других частях тела. Валерка же Груздев, по кличке Груздь, был наоборот, в отличие от Давинченного, высоким нескладным парнем с прыщавой лошадиной физиономией, ни чем особенно невыделяющимся из серой массы солдат. Почему его не трогали «деды» и Тайсон для всех оставалось загадкой.