Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает

За столиками Фридерики обычно полно посетителей. Те, кто приходит с опозданием, очень сожалеют, что не попали за ее столик. Едва освобождается место, как его сразу же занимает кто-нибудь из ее постоянных клиентов. На столиках Фридерики никогда не стоит грязная посуда, пепельницы пусты, а скатерти — чище, чем у других официанток.

Виттенбек не раз замечал, что посетители, которых обслуживает Фридерика, часа по два не беспокоят ее, потому что она сразу выполняет все их просьбы, ничего не забывает и все подает вовремя. Чаевых она никогда не берет, а сдачу сдает до последнего пфеннига. Обслуживает она всех одинаково, не отдавая предпочтения никому, независимо от воинского звания или внешнего вида.

Иногда ее приглашают потанцевать, и она соглашается, но приглашения принимает далеко не все. С одним и тем же солдатом она редко танцует два танца подряд, а те, кому она отказывает, не сердятся на нее.

— Я думаю, — продолжал Виттенбек, — что за ее столики садились бы, даже если бы она подавала только содовую и сок. Объяснить такую популярность Фридерики можно только тем, что своим видом она хорошо действует на солдат. Я вполне допускаю, что кое-кто из ее постоянных посетителей и в кафе-то ходят только для того, чтобы посмотреть на нее, хоть немного поговорить, а уж если и потанцевать удастся, тогда вообще можно считать себя счастливчиком.

Снаружи послышались шаги. Кто-то прошел мимо палатки.

Шанц не мог припомнить, чтобы кто-нибудь так тепло говорил о Фридерике. А если и говорили, то, наверное, много лет назад. Поэтому столь благожелательный отзыв о дочери очень порадовал его.

Оказалось, что майор Виттенбек знал о ней очень много, даже больше того, что было известно самому Шанцу. И хотя майор познакомился с Фридерикой всего полгода назад, он, судя по всему, подолгу наблюдал за ней. И потом, рассказывая о девушке, Виттенбек волей-неволей рассказывал о себе.

Шанц снова задумался над тем, почему дочь забрала у него половинку фотографии. Возможно, она хотела поговорить с майором сама и потому освободила отца от столь деликатного поручения. А может быть, она просто не была уверена в своем чувстве? Вполне допустимо, что сначала она поддалась настроению, почувствовала благодарность к Виттенбеку за то, что он пригласил ее танцевать, когда ни у одного из мужчин не хватило на это мужества. А может, Фридерике льстило, что майор женат? Как бы там ни было, искать причины ее поведения не имело смысла. Забрав карточку, дочь как бы заставила отца молчать, и он молчал.

Позвонив домой и узнав, что Стефан там не появлялся, Фридерика положила трубку и устало опустилась на кровать, Несколько минут назад она вошла в номер гостиницы и, не снимая пальто, принялась звонить матери. Более часа она обходила все помещения аэровокзала, не забыла заглянуть в самые далекие закутки, но Стефана так и не нашла. В справочном бюро ей сказали, что самолет в Лондон вылетел по расписанию. Тогда она пошла в гостиницу при аэровокзале и попросила номер.

В комнате было тепло, но Фридерику била легкая дрожь. Она чего-то боялась, однако не могла понять, чего именно. Внезапно ей захотелось оказаться возле отца, услышать его голос: «Ну, как дела?»

И вдруг она поняла, чего так боялась. Вскочив с кровати, она подбежала к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Ни один человек на свете не мог бы объяснить ей, что произошло со Стефаном. «А вдруг он, движимый жаждой приключений, решил податься за границу? Если это случится, отец будет очень огорчен. Мало ему неприятностей, так еще и это…»

«Ты идиот, Стефан!» — написала Фридерика пальцем на запотевшем от ее дыхания стекле и тут же, словно опомнившись, стерла написанное. Нет, отец не заслужил этого. Таких отцов еще поискать надо!

Фридерика хотела помочь отцу, но понимала, что ничего не может сделать. Это было похоже на сон, когда видишь человека в опасности, хочешь ему помочь, а сам не можешь «двинуться с места.

Она отошла от окна, опять села на кровать и закрыла глаза. Сжав виски ладонями, попыталась сосредоточиться на чем-либо, однако ей это не удалось.

Ей стало жарко, и она сняла пальто. Она вдруг поймала себя на мысли, что с раздражением думает о брате. «Но почему? Разве все, что я делаю, не в его интересах? Конечно, именно в его интересах и ради него… Неужели с ним произошло что-нибудь страшное?»

Некоторое время она неподвижно сидела на краю кровати, занятая своими невеселыми думами. Потом решила, что если хочет помочь отцу, Стефану, всей семье, то должна как можно скорее уехать отсюда, а для этого ей нужно хотя бы несколько часов поспать.