Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает

Виттенбека охватило чувство печали. Прежде он никогда не замечал таких изменений в лице Регины. Он обнял ее и кончиками пальцев ощутил, как пульсирует кровь у нее в висках, и ему вдруг показалось, что если очень долго держать ее лицо в своих ладонях, то оно станет молодым и красивым. Однако лицо жены то и дело менялось и постепенно превратилось в лицо Фридерики. Глаза ее были закрыты, а губы чуть-чуть приоткрылись, как будто она силилась что-то сказать. А потом она прижалась губами к его рукам…

— Теа исполнилось восемнадцать лет, когда с ней случилось это несчастье. Она только что окончила гимназию, — продолжал рассказывать Вестфаль. — Кто на ней женится, не пожалеет. Но захочет ли кто-нибудь взять в жены женщину, которая передвигается в инвалидной коляске? Сейчас ей двадцать шесть. Она молода и абсолютно здорова, но у нее нет ног. Уже два года, как она занимается в нашем кружке. Мы увидели ее в первый раз перед зданием аптеки, на бульваре, где стоят скамейки, разбиты цветочные клумбы, бьет фонтан, а кругом много детей и стариков, которые подкармливают голубей. И вдруг появилась Теа в своей коляске. Она подъезжала к каждому из нас (а мы были там на этюдах) и смотрела на наши мольберты, а затем подъехала к нашему педагогу и спросила, нельзя ли и ей присоединиться к группе. Она рассказала, что работает в аптеке. Если идти по улице, то обязательно увидишь ее — она выдает лекарства. Довольно часто, когда иду в клуб, я захожу в аптеку и забираю Теа — нам с ней по дороге.

— И как же она выглядит?

— Отлично. У нее такое хорошее лицо… Ах, если б вы ее видели! У нее очень красивые губы, а зубы — загляденье! А когда она смеется, нельзя не засмеяться вместе с ней. Если она пристально посмотрит на вас, то немудрено и голову потерять. А уж говорить с ней одно удовольствие… Она располагает к откровенности…

Внезапно Виттенбеку захотелось увидеть Иоганну. Интересно, вышла она замуж или нет? И есть ли у нее дети? С Иоганной ему было хорошо. С Региной он так никогда себя не чувствовал. Виттенбек, конечно, допускал, что теплые воспоминания об Иоганне сохранились у него только потому, что она была первой женщиной, которую он узнал. А первые годы их жизни с Региной были заполнены учебой. Долгое время они вообще жили отдельно, во многом были вынуждены себе отказывать, многое откладывали на потом, собственно, никогда по-настоящему не принадлежали друг другу. Вот обещание никогда не отказываться от любимой работы, которое они дали еще во время учебы, оба соблюдали честно. Однако с годами их привязанность к работе становилась все крепче, а привязанность друг к другу слабела. Каждый замыкался в собственном маленьком мирке, который почти не соприкасался с миром другого.

Всего того, что обычно связывает мужчину и женщину в длительной совместной жизни, для них не существовало, постоянной духовной и физической близости между ними не было. Когда жена болела, Виттенбек ни разу не присел на ее кровать, чтобы поговорить с ней, посочувствовать, ни разу не положил ладонь на ее разгоряченный лоб. Он не помогал ей развешивать выстиранное белье, не входил в кухню, когда она готовила еду. Этого, как и многого другого, он никогда не делал. Иногда, приезжая домой, он намеревался поговорить обо всем с Региной. Пока он находился в дороге, разговор этот казался ему делом простым, однако стоило ему попасть домой, как он сразу же начинал колебаться, предчувствуя, что разговора по душам все равно не получится: слишком много времени прошло.

Он никого не винил в своей семейной неустроенности, не обвинял ни армию, ни условия, хотя хорошо понимал, что его жизнь с Региной была бы совершенно иной, если бы он не был офицером. Конечно, все зависело от него самого, а он не справился с обстоятельствами, как сумели это сделать другие…

— Теа рисует карандашом и пером, но все ее рисунки обычно так и остаются незаконченными — она быстро утрачивает интерес к ним. Но в то же время на ее рисунках все понятно и узнаваемо: цветы, голуби, скамейки, деревья, дома. Возможно, она потому и не заканчивает их, что все понятно и так… Охотнее всего она рисует детей, это, пожалуй, единственное, что она делает с удовольствием. Она умеет схватить в них самое главное. Она знает, как разговаривать с детьми, и умеет их успокоить, когда они плачут.

…Виттенбек лежал на животе перед детской железной дорогой и выполнял команды, которые отдавал сын, стоя напротив него на коленях. Новенькая железная дорога с вагончиками и локомотивом, выкрашенным в желтый и красный цвета, которую Виттенбек купил Акселю, действовала безотказно. Паровоз выезжал из депо, прицеплял к себе вагоны и медленно подкатывал к вокзалу, затем отходил от него и, постепенно набирая скорость, шел дальше.