Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает

Но тогда Шанц всего этого еще не знал. Он подъехал к колодцу, чтобы набрать в железную бочку, поставленную на два колеса, питьевой воды для роты, которая расположилась неподалеку, на учебном поле. Он смотрел вслед девушке, пока она не спеша поднималась по склону, выпрямившись и лишь чуть-чуть наклонив голову, чтобы коромысло удобнее лежало у нее на плечах. Двигалась она очень легко, словно ноша была невесомой.

Шанц уселся на сруб колодца. В тот солнечный безветренный день ему все здесь показалось знакомым, даже звуки, доносившиеся с хутора, по направлению к которому ушла девушка с ведрами. Кто-то толок в деревянном корыте еду для скотины — Шанц сразу же определил запах вареной картошки. Затем послышался звон пустого подойника и скрежет вил о камни, а чуть позже плеск воды, наливаемой в пустой котел.

«Чтобы наполнить котел до краев, девушке, пожалуй, еще раза три придется сходить к колодцу», — догадался Шанц и решил непременно дождаться ее возвращения. Она в самом деле скоро спустилась к колодцу. Пустые ведра, с которых на землю падали редкие капли воды, раскачивались взад и вперед, как и длинные косы девушки, а под платьем красиво вырисовывалась грудь.

За более чем двадцатилетнюю супружескую жизнь Шанц довольно часто вспоминал первую встречу с Гудрун. Обычно такие мысли приходили ему в голову, когда он надолго отлучался из дома, когда случались редкие размолвки и ссоры. Вот тогда он и вспоминал о встрече у колодца. До сих пор образ семнадцатилетней девушки не поблек в его памяти, хотя Гудрун за долгие годы совместной жизни сильно изменилась, заметно располнела. Но для него она продолжала оставаться веселой и ловкой девушкой, сохранившей прежнюю походку, некоторые жесты и кое-какие привычки. Их любовь оставалась крепкой и чистой, как двадцать два года назад.

«Мне следовало бы больше помогать ей, — думал Шанц, — ведь большие дети — это большие заботы. Слишком часто я оставлял их одних. О совершенно чужих людях я знаю гораздо больше, чем о собственных детях. Мне, например, понятно поведение Бредова, известна причина его чрезмерной сухости и строгости, а вот почему Фридерика попросила подарить ей на день рождения скрипку, я объяснить не могу. Она очень удивила всех. Ее просьба вызвала и легкие насмешки, и едкие замечания, однако она осталась твердой… «Она просит скрипку! — удивилась мать и тут же спросила мужа: — Интересно, когда она могла научиться играть на ней?»

Когда же Шанц, все-таки купив инструмент, вручил его дочери, жена воздержалась от каких-либо замечаний и, поздравляя Фридерику, небрежно запечатлела на лице дочери поцелуй.

Сам Шанц решил, что дочь на самом деле захотела научиться играть на скрипке, как он в свое время научился играть на пианино. Однако ни он, ни его жена так ни разу и не услышали, чтобы Фридерика брала в руки скрипку и играла на ней.

Даже сегодняшнего пастушка, которого Шанц видел всего второй раз, он за какой-то час, пока они шли в роту и беседовали, узнал значительно лучше, чем родного сына. По характеру Шанц был очень разговорчивым человеком. Разумеется, и на этот раз он сразу же начал задавать Фихтнеру вопросы, и солдат довольно охотно отвечал на них. Казалось, он с большим желанием рассказывал о том, как чувствует себя в казарменных условиях, чего ему недостает, к чему он так рвется и почему, собственно, оказался на том злополучном холме. Между прочим, он ни словом не обмолвился о Фридерике. Это вначале удивило Шанца, а потом даже понравилось ему.

Отогнав от себя все эти думы, Шанц повернулся к дочери, которая тем временем заказала еще по чашечке кофе. Положив свою руку на руку дочери, Шанц сказал:

— Спасибо тебе, Рике. Позаботься, пожалуйста, о Стефане до моего возвращения. Мне следовало бы самому… но сейчас я не могу отсюда уехать. Самый разгар учений…

Фридерика понимающе кивнула. Ей хотелось утешить отца, однако она не знала, как это лучше сделать.

Между тем в кафе появились новые посетители, в помещении стало очень шумно. Фридерика бросила взгляд в окно: на улице стояла тишина, а контуры башни расплывались в наступавших сумерках.

Немного помолчав, она спросила:

— Половинка фото все еще у тебя, папа?

Шанц протянул дочери кусок фотографии. Девушка положила ее на ладонь и несколько секунд задумчиво рассматривала. Отец снова подумал о том, что плохо знает своих детей. Вот сейчас даже не понимает, почему Фридерика забрала фото обратно. Возможно, она нашла какой-то иной выход, решила, что вторую половнику совсем не следует отдавать Виттенбеку. И Шанцу захотелось поскорее познакомиться с майором.