«А может, она не приехала? — мелькнула у него мысль. — Или Кинцель просто ослышался?..»
Ульрих решил набраться терпения и ждать. Если она здесь, то он во что бы то ни стало объяснится с ней. Нужно только следить за майором и Шанцем: если Фридерика в зале, она обязательно подойдет к кому-нибудь из них.
Женщина, стоявшая у микрофона, закончила говорить. Ей долго хлопали. Аплодисменты продолжались и тогда, когда она сошла со сцены и направилась к столу в центре зала. Откуда-то сзади, наверное со стороны кухни, появились официантки с подносами в руках. Они разносили закуски. Взгляд Ульриха метался между столиками Шанца и Виттенбека. И вдруг Ульрих увидел Фридерику в нескольких метрах от майора. Она держала в руках только одну тарелку. Она шла все медленнее и медленнее, как будто преодолевала внутреннее сопротивление. На лице у нее застыло выражение напряженности. Ульриху захотелось, чтобы в зале произошло что-нибудь такое, что могло бы остановить Фридерику прежде, чем она дойдет до столика. Но кто ее мог остановить, если не сам Фихтнер?
— Рике! Рике! — закричал он.
Однако она не услышала его.
* * *
Фридерика медленно шла по залу. Ее сопровождали любопытные взгляды солдат, сидящих за столиками. Она чувствовала на себе эти взгляды, но проходила мимо столиков не останавливаясь. Все смотрели на нее. Они хотели знать, к кому она идет.
Справа от Фридерики шла с подносом в руках фрау Вернер. Поставив поднос на пустой столик, она подошла к мужу со спины и, не сказав ни слова, закрыла ему глаза руками. Конрад Вернер на миг застыл, затем ощупал ее пальцы, натолкнулся на обручальное кольцо, разжал ей руки, медленно встал и обернулся. Лицо жены показалось ему удивительно помолодевшим. Обхватив его ладонями, он чуть-чуть сдавил ей щеки, так что губы ее комично вытянулись. Потом он обнял ее и поцеловал.
Так они стояли минуту-другую посреди зала, на виду у нескольких сотен людей, которые громко переговаривались и шумели, но постепенно угомонились. И эта трогательная волна затишья расходилась от центра зала в стороны и коснулась Фридерики, которая в это мгновение от души позавидовала фрау Вернер.
От столика, за которым сидел майор Виттенбек, Фридерику отделяло несколько шагов. Майор сидел, подавшись вперед, положив руки на столик, отчего китель на его спине сильно натянулся. Фридерику майор не видел.
И вновь ее охватили страх и волнение. Солдаты, сидевшие за одним столиком с майором Виттенбеком, уже давно заметили девушку и молча следили за каждым ее движением.
Преодолев последние метры, Фридерика поставила тарелку перед майором и тихо сказала:
— Приятного аппетита!
Виттенбек, не глядя, поблагодарил ее. Тогда унтер-офицер, сидевший рядом с майором, дотронулся локтем до его руки и кивком показал на Фридерику. Майор повернул голову, а затем поднял на нее глаза. Лицо его оставалось безучастным: равнодушные серо-голубые глаза, резко изогнутая правая бровь, прямой нос, сухие бледные губы и чуть тяжеловатый подбородок. Страх охватил ее.
Майор медленно поднялся. Приблизив свое лицо к лицу Фридерики, он тихим хрипловатым голосом попросил:
— Вестфаль, ущипни меня!
Унгер-офицер сделал, как его попросили. Лицо Виттенбека вздрогнуло и в тот же миг преобразилось, как это уже было однажды, когда он неожиданно появился после долгого отсутствия в кафе, а она подошла к нему.
— Рике, — почти шепотом спросил он, — Рике, вы здесь?!
Она кивнула и сняла с головы кружевную наколку.
— А это… — показал майор на передник и внезапно замолчал.
— Это для маскировки, — шутливо объяснила Фридерика, — только для маскировки.
Она впилась взглядом в это знакомое лицо, стараясь навсегда запомнить его таким. Майор был явно рад ее появлению. А может быть, он ждал ее?
Виттенбек галантно предложил Фридерике свой стул и усадил ее. Он не спешил убирать свои руки с плеч девушки, касаясь большими пальцами, которые чуть заметно подрагивали, воротника ее блузки.
Вестфаль уступил свое место майору и пошел искать себе стул. Виттенбек сел рядом с Фридерикой, положив левую руку на спинку ее стула так, чтобы чувствовать плечо девушки.
* * *
Фихтнер продолжал наблюдать через окно за Фридерикой и Виттенбеком, хотя это и причиняло ему душевную боль. Он понимал, чувствовал, что Фридерика потеряна для него навсегда. Все остальное в тот момент казалось ему безразличным. Он понимал, что ему надо уйти, да и вообще не было никакого смысла приходить сюда. Он и раньше предполагал, что все будет именно так. Но только сейчас он по-настоящему понял, как много значила для него Фридерика. Он почувствовал в душе страшную пустоту, и все, что до сих пор было дорого ему, сразу отодвинулось на второй план. Даже стадо овец, которых он пас до армии, было от него далеко-далеко. Да и его ли это стадо? Теперь его пасет другой человек. А овцы, когда он после демобилизации вернется домой, не будут для него тем, чем были раньше.
Читать дальше