Сергей Вашенцев - Путь-дорога фронтовая

Возможно, кто-нибудь подумает, что автор, выбирая имя героя или героини, связывает свой выбор с какими-то чертами характера или с внешним видом человека. Отнюдь нет… Но мы оборвем разговор о Катеньке, потому что к группе актеров подошел командир полка со Звездой Героя на груди и радушно поздоровался с ними. Он был. в том же возрасте, как и его подчиненные, пожалуй, только покрепче и покоренастее других.

— Подполковник Померанцев, — отрекомендовался он. — Командую вот этими воздушными гусарами, — слегка усмехнувшись, кивнул он в сторону летчиков.

— Очень, очень рады побыть у вас, — ответил за всех Петр Петрович, окончательно успокоившийся после дорожных переживаний.

— Мы приветствуем вас в нашей фронтовой среде, — сказал подполковник. — Каждый из летчиков, которых вы видите перед собой, не один раз встречался в воздухе о немцами, сбил не меньше чем по пяти фашистских самолетов. Ваш приезд вдохновит нас на новые боевые подвиги.

Артисты растроганно кланялись.

— А теперь разрешите приступить к делу. Товарищи офицеры, — обратился подполковник к присутствующим. — Благодаря счастливой случайности на нашем торжестве присутствуют представители искусства, всегда самые желанные наши гости.

Летчики бурно захлопали. Артисты поднялись на импровизированную эстраду. В комнате стало тихо.

Как назвать то, что исполняли актеры? Живые картины, инсценировка, импровизация? Как хотите. Но одетые в костюмы эпохи Наполеонова нашествия актеры читали отрывки из бессмертного романа, и впечатление было огромным. Летчики подбегали к актерам и горячо пожимали им руки. Концерт продолжался больше часа.

Потом актеров повели в соседнюю комнату, где был сервирован ужин.

В разгаре ужина со стула поднялся Петр Петрович и обратился к сидевшему с ним рядом командиру полка:

— Голубчик Дмитрий Сергеевич, давайте поцелуемся. Я, самый ужасный трус, какой когда-либо существовал на свете, хочу обнять самого храброго человека. Это не смешно? — оглядел он присутствующих. — Тогда простите старика.

Никто не засмеялся. Все громко зааплодировали. А подполковник, поднявшись, расцеловался со стариком и ответил:

— Человек, приехавший на фронт, да еще в ваши годы, не может быть трусом. — И поднял вверх бокал: — За храброе искусство!

Петр Петрович прослезился и, питая склонность потолковать на высокие темы, обратился к Померанцеву со следующим вопросом:

— Не объясните ли вы, как надо понимать услышанное мною выражение, что линия фронта здесь путаная? Извините меня, я никак не могу взять в толк, что это значит.

— Не знаю, известно ли вам, что вы находитесь в районе так называемого немецкого «котла», — ответил подполковник. — То есть, иначе сказать, несколько немецких дивизий окружены здесь нашими войсками. Со всех сторон!

— Со всех сторон! Понимаю, — кивнул Петр Петрович. — А с какой же стороны мы находимся?

— Мы находимся в тылу у немцев.

Петр Петрович похолодел.

— Но позвольте, голубчик Дмитрий Сергеевич, а если они захотят пойти домой?

— Наша задача и состоит в том, чтобы не пустить их домой, а уничтожить здесь.

— Очень интересно, — настороженно оглянулся Петр Петрович. — Вы полагаете, они не могут вырваться из «котла»?

— Умрем, но не пустим!

— Да, да, совершенно верно. «Умрем, но не пустим». Сказано превосходно!

А на другом краю стола, где сидела Катенька, тоже велись интересные разговоры, правда, не на столь высокие темы. Здесь около девушки вытянулась такая живописная вереница офицеров, что ордена на их гимнастерках сливались в одну бесконечную линию. По правую руку от нее сидел чернявый красавец капитан Медведев, разбитной, веселый малый, по левую руку — наш знакомый капитан Свешников, первый встретивший актеров и столь смутившийся при виде девушки. В отличие от Медведева, он был белокур, стеснителен и часто краснел.

— Что это наш Саша молчит, словно в рот воды набрал? — крикнул Медведев, подмигнув застолице. — Уж не влюбился ли он? Саша, голубок, что с тобой?

Все взгляды устремились на капитана Свешникова. Лицо его густо покраснело, когда веселые взгляды товарищей обратились к нему. Он смущался все более и более, лихорадочно отыскивал слова, какими мог бы ответить Медведеву, но, увы, не находил их. Черт возьми, если бы дело было в воздухе, где он, признанный ас, владел в совершенстве всеми своими чувствами и мыслями! А здесь он сидел насупившись и тем самым давал повод для новых шуток.