Алексей Ивакин - Десантура

— А нам разведчикам, как командир прикажет. Надо будет — в Берлин сгоняем и фюрера достанем!

На этот раз никто не засмеялся. Командиры помнили, как Малеев гонял их ещё в Зуевке, невзирая на звания и должности. «Строевая подготовка — есть основа армии! Нет строя — нет дисциплины! А командир есть первый пример по дисциплине для бойца!» — выгуливал он лейтенантов и капитанов по плацу. А бойцы у него ходили с зашитыми карманами, полными песка…

— Начштаба?

Майор Шишкин одернул полушубок:

— Я думаю, что надо ещё подождать Гринёва. И попытаться наладить связь со штабом фронта. Уточнить детали, получить указания.

— Товарищ майор, — внезапно вступил в разговор начмед бригады. Обычно он отмалчивался, мало что понимая в военных делах и докладывая только о своем царстве. — Товарищ майор, промедлим ещё пару дней и бригада просто ляжет тут. Требуется срочная эвакуация, как минимум сотни обмороженных. Гангрена. Операции в этих условиях я делать не могу. Люди…

— Что вы можете, товарищ военврач, дело десятое, — перебил начмеда Тарасов. — Делать будете, что придётся.

Шишкин, не обратив на эмоциональный выпад медика, продолжил:

— Товарищ военврач второго ранга прав. Бездействие равно смерти. Необходимо действовать. Наверняка у немцев в деревнях, превращенных ими в опорные пункты, имеются склады и боеприпасов и продовольствия. Мы все с вами наблюдаем, как транспортные «Юнкерсы», практически вереницей, снабжают фашистов. Николай Ефимович, товарищ комиссар и я посоветовались и предлагаем такой вариант. Разведроте сегодня же ночью проверить ближайшие деревни — Малое и Большое Опуево, а также…

Шишкин стал сыпать названиями деревень и сел, где по его расчетам, немцы должны были оставить гарнизоны.

— В бой не вступать. Провести визуальное наблюдение сделать выводы и возвращаться. Утром же выдвинемся к наиболее лакомому кусочку. Как считаете, товарищи командиры?

А командиры были не против. Разве поспоришь с мнением командования? Тем паче, что решение было единственно разумным в данной ситуации…

Совещание закончилось за час до наступления сумерек.

— Малеев, останься, — приказал Тарасов командиру разведчиков. — Задача понятна?

— Обижаете, товарищ подполковник… — забасил тот. — Что я, пень какой?

— Павел Федулович, — обратился Тарасов к старшему лейтенанту. — От тебя жизнь пацанов зависит. И судьба операции в итоге. Понимаешь? Минимум действий, максимум внимания. Придержи своих орлов комнатных.

— Чего это комнатных-то? — привычно обиделся Малеев на привычную шутку командира.

— А то знаю, хоть и ходят, аки тени отца Гамлета, а немцам глотки хотят порезать. Так?

— А как же…

— Вот именно сегодня и не надо резать. Успеете ещё.

— Языки?

— Брать. Желательно фона какого-нибудь.

— Будет вам фон. Хотите этого… Как его… Брык… Бряк… — Малеев никак не мог запомнить фамилию командующего окруженной Демянской группировкой.

— Фон Брокдорфа-Алефельда. Тоже неплохо. Но это потом. Ты мне сначала доставь сведения о продуктовых складах. Подкрепимся и будем этого фона по всему графству гонять.

Старший лейтенант не понял:

— По какому графству?

Тарасов засмеялся во все тридцать два зуба:

— А ещё разведка… Ты что, не знаешь, что немцы котёл «Демянским графством» называют?

Малеев ошеломленно захлопал глазами:

— Первый раз слышу…

— Иди бойцов собирай, Павел Федулович. С Богом!

Тарасов похлопал по плечу медведистого разведчика.

Тот козырнул и умчался к своим архаровцам.

Тарасов вздохнул и отправился обратно в свою снежную яму, по недоразумению названную блиндажом.

Но дойти не успел. Его перехватил связист:

— Товарищ командир! Радиограмма из штаба фронта!

Ночь. Темнота такая, что можно глаз выколоть. По-настоящему глаз выткнуть… Наткнувшись на ветку в буреломе.

Наверное, только русские люди умеют потеть в двадцатиградусный мороз.

А знаете почему?

Все просто.

Русский — это прилагательное. Он приложен к своей стране. Немец, англичанин, американец, француз — они существительные. Пока они существуют — существуют и их страны. Но убей немца — не будет и Германии.

Убей американца — не будет Америки.

Убей русского — не будет русского. А Россия останется. И другой русский придёт… Через бурелом, через ночь, через сугробы.

И пот щиплет глаза, стекая из-под шерстяного подшлемника.

Темень такая, что видно только белеющий под ногами снег. Пять километров по бурелому за три часа. Почти каждый шаг — в перелет кустов. Пять километров — и котелок пота с каждого. И ещё одна сломанная лыжа — бойца пришлось отправить обратно по следам. Гадство… А ведь надо вернуться с докладом к шести утра. Что там в этом Опуево?