Алескендер Рамазанов - Дивизия цвета хаки

...Через двенадцать лет, в Душанбе, я вновь встретил ту же бригаду наладчиков. Шла гражданская война в Таджикистане. 201-я вновь разворачивалась. Возрождалась газета. Она теперь имела более лихое название – «Солдат России». Уже не было два года Советского Союза. И Афганом стал для нас, в известной мере, Таджикистан. А вот люди были те же.

И я вновь был редактором газеты дивизии.

А еще говорят, что нельзя войти в одну реку дважды... И правильно говорят.

Это было другое время.

Свалились с неба «спецы» из Тулукана. Прилетели на попутной «вертушке», привезли «диски» для «ППШ». То ли сдавать, то ли набивать. Рюкзаки были залиты толстым слоем свежей крови. В крови был и Олег, милицейский сержант из Воронежа, если память не подводит.

– Что случилось, братцы? Давайте мойтесь. Видок у вас...

– Да боец был раненый, из ваших, тулуканских. Вроде все нормально. А когда поднялись, то у него кровь хлынула. Бедро прострелено. Мы и рюкзаки подкладывали, и перетягивали. Хрен там... Пусть рюкзаки у тебя полежат...

Ребята помылись, чаю выпили и пошли хлопотать насчет паспортов и виз. Окровавленную поклажу я закрыл в пустой комнатушке.

Ну, уж если утро началось с крови, то к обеду добра не жди. В политотдел прибыл какой-то партийный генерал. Это помню точно, что партийный – член какой-то охренительной парткомиссии при ЦК КПСС или Главном политическом управлении. Явно с похмелья. Резкий, дерганый. Отрывистый.

– Это что? Так. А это что?.. Да. А здесь что за дверь? Почему закрыта? Открыть немедленно!

Пришлось открыть кладовку.

– Что за мешки? Что в них?

Я попытался объяснить, что это оставили на хранение советники из провинции. Генерал осатанел:

– Они все воры! Это бакшиши. Открывайте!

Кровь уже взялась коркой, потемнела, отсвечивала рубином. Я поднял повыше мешок, дернул лямку и выкинул под ноги этой партийной суке гремящие пустые магазины «ППШ»...

– Вот такие бакшиши, товарищ генерал! Я же объяснял вам...

Слава богу, стоящий за его плечом окружной полковник смолчал. Я готов был оторваться по полной схеме. Но у генерала московского что-то щелкнуло в башке... Остерегся, это видно было. Был уже случай, когда лейтенант разрядил «ПМ» в полковника, командира части, непрестанно шпынявшего его. Мирный такой лейтенант, картограф...

Мне вообще не везло на общение с приезжими генералами. Через несколько дней еще один скандал.

Я все был недоволен графикой «фирмы» нашей газеты. Голяк! Вот дубовым шрифтом выписано – «За честь Родины», выше в правом углу девиз – «За нашу Советскую Родину», ниже – «Из части не выносить!» Ну, число, номер, год. И все. Что это за газета? Хотелось орденов, значков. Ну, в крайнем случае, надписи вроде «Газета награждена Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ». Но ничего такого не было. И тут меня осенило. Дивизия – Гатчинская. Есть знак, точнее, значок, который мешками заслали в Кундуз ветераны из Ленинграда. Хороший знак: звезда, «Аврора» и написано «Гатчинец». А главное, на висюльке болтается. Вот такое клише, но только без надписи «Гатчинец» (секретность! привязка!) я заказал в Ташкенте и поставил его в правый угол номера. Красота!

Очередной генерал из Москвы тоже был суров и отрывист:

– Это что за значок? Кем утвержден? Есть ли запись в формуляре дивизии? Снять! Самоуправство. Принесите мне формуляр!

Я пытался объяснить упитанному и холеному мужику, что вот эти значки вешают на грудь солдатам по «дембелю», что ветераны дивизии... Но он только больше распалялся.

Конечно, в историческом формуляре дивизии ни хрена не было. В нем и по сей день нет ни строки о том, что дивизия делала с февраля 1981-го по февраль 1985 года. В формуляре записано, что она занималась боевой подготовкой по установленному плану. Просто перебралась в Афганистан и училась, училась, училась!

Дом офицеров – гордость начальника политотдела – начал свою работу «на марше». В одном углу бетон мешали, во втором его же рубили, поскольку на полтора метра просчитались в чертежах, а в самом актовом зале шли собрания, подведение итогов, показательные суды.

Меня всегда озадачивал тот факт, что обвиняемых из Союза привозили на вертолетах для того, чтобы осудить на месте преступления. Все равно их никто почти не знал. Но считалось, что это воспитывает солдат.

Остались в памяти какой-то военный прокурор, чуть ли не каждый месяц получавший очередную государственную награду (держал ведь кого-то за бороду в причинном месте!), да две судебные показухи.