Нина Стожкова - Прощайте, глаза цвета хаки!

Эта история случилась в начале нулевых, когда на Северном Кавказе продолжалась вторая контртеррористическая операция, многочисленные беженцы жили в палатках на территории Ингушетии, а иностранные журналисты постоянно летали в те края освещать гуманитарные миссии многочисленных международных организаций…

Будильник взвыл, как загулявший котяра, и Жанна с трудом удержалась, чтобы не швырнуть его об пол. В ту же минуту в ее голый локоть ткнулся мокрый нос Лисбет. Юная корги была на редкость настырной особой, и Жанне пришлось открыть глаза. Похоже, рассвет на этот раз отменили. Привычно протянув руку в темноту, она включила радио, вяло пошевелила под бодрую музыку пальцами рук и ног и, к восторгу Лисбет, лениво изобразила ногами «велосипед» и «ножницы». Игривая псина попыталась тяпнуть за голые пятки, но Жанна вовремя столкнула ее на пол. Потянувшись до хруста в суставах, хозяйка собаки решила: на сегодня с зарядкой покончено. Поежившись, откинула одеяло, завернулась в потрепанный, но такой уютный махровый халат, отдернула штору и обмерла…

Земля, вчера еще грязная и расхристанная, как лохмотья привокзальной бомжихи, теперь сверкала и искрилась под фонарем, словно наряд преуспевающей дамы – бухгалтера или маркетолога, приодевшейся на новогодний корпоратив. Деревья застыли белыми диковинными цветами, а на окне фантастическими вензелями красовались морозные узоры.

"Хорошо, хоть пейзаж за окном иногда меняется, – подумала Жанна, – коль скоро в жизни перемен не предвидится. Знать, судьба моя такая: крутить целыми днями педали, как велосипедист-шоссейник, аж до черных кругов в глазах. Чуть-чуть притормозишь – тут же соперники обойдут на повороте или сама вылетишь из седла. Конкуренция, пес ее задери! Капитализм драный! Впрочем, когда зарплату платят в твердой валюте, грех жаловаться».

Жанна окончательно проснулась и мысленно перешла к более конкретным планам:

«О боже, на носу очередная командировка, а домашних проблем, как всегда, немеряно. Вчера Сережка очередную контрольную по алгебре завалил. Придется, вернувшись в Москву, репетитора искать. У Киры через неделю школьная дискотека, надо срочно вытащить ее в магазин – хотя бы кофточку новую купить. В ее возрасте шмотки так много значат! О, господи, еще и Лисбет пора прививку делать! И на работе, как обычно, полный завал…"

Жанна давно была единственным добытчиком в семье и каждые полгода молила Бога, чтобы с ней продлили контракт в ее солидной международной конторе. Бывший муж Костик в середине девяностых отбыл искать счастье за океан. С тех пор он слал семье красивые поздравительные открытки к Рождеству и обещания прислать денег чуть позже, когда все наладится. Зная Костика, Жанна была уверена: это "чуть позже" не наступит никогда.

"Не забыть бы перед уходом из дома будильник завести, чтобы дети школу не проспали».

Раздались радиосигналы, и Жанна взглянула на ненавистный будильник.: Так и есть, опять, подлец, зазвонил раньше обычного! Ну и ладно, зато остается несколько свободных минут, можно просмотреть электронную почту. Что там у нас? Ага, новые сообщения!".

Журналисты во всем мире одинаковы. Язык их электронных посланий был совсем не похож на канцелярский стиль, принятый в стенах международного ведомства, где Жанна возглавляла отдел по связям с общественностью. Не удивительно, что она взяла за правило сообщать приятелям-репортерам адрес домашнего е-мэйла. Зачем провоцировать чересчур любопытных чиновников, тех, кто время от времени навещает ее служебный электронный почтовый ящик? Кстати сказать, это случалось не так уж редко. В их ведомстве считали, что "прозрачность и доступность информации" – основа здоровой атмосферы в коллективе и залог успешных проектов.

Жанна уселась за домашний ноутбук, и, читая почту, не заметила, как начала улыбаться.

"Дорогая Жанна! Когда мы готовили с тобой телевизионный репортаж из Питера, внезапно пошел снег. Каким же прекрасным тогда стал город! До сих пор вспоминаю снежинки на твоих ресницах. Надеюсь на новую встречу. Клаус, Мюнхен".

"Жанетта! Хочу с тобой снова слетать в Чечню, мечтаю оказаться в гуще настоящей, живой, а не скучной буржуазной жизни. Ян, Стокгольм".

"Многоуважаемая госпожа Белявская! Наш официальный ужин в Париже был незабываемым. Абдалла-ибн Фаттах-Хусейн, Арабские Эмираты".

"Жанка! Как ты там, старая перечница? Небось забыла, как мы с тобой в Сибири мерзли? Вот это была командировка! Чего молчишь целый месяц? Твой однокашник, беглый писака Василий, Нью-Йорк".