Валериан Скворцов - Тридцать дней войны

Но история боевой солидарности революционеров и народов двух стран совершенно с иных позиций рассматривалась специалистами дипломатических и разведывательных служб КНР, которыми ведает заместитель министра иностранных дел Хань Няньлун, приезжавший в Ханой весной 1979 года. В возглавлявшейся им делегации, кстати говоря, находилось немало бывших хуацяо, занимавших известное положение в Хайфоне и приграничных вьетнамских провинциях. Гости изучали причины, приведшие Вьетнам к потере независимости и восстановлению ига китайских мандаринов в XV веке: глубокий кризис феодального общества, развал и застой в сельском хозяйстве, активные подрывные действия «пятой колонны» пекинского двора в самом Ханое. Как же хотели пекинские лидеры найти хотя бы малейшие аналогии этому прошлому в нынешнем, новом Вьетнаме! Приходится только удивляться рутине их политического мышления, нежеланию видеть достижения южного соседа, ставшего единым социалистическим государством, чей народ, сплоченный вокруг коммунистической партии, сильный поддержкой братских народов, никогда не откажется от выбранного им пути развития. Да и методы, которые Пекин намеревался использовать на первом этапе прямого вмешательства во Вьетнаме, восходили по своему характеру к тому же средневековью, напоминали традиционный китайский бокс «кэмпо» и приемы каратэ с каскадом обманных движений, устрашающими гримасами, беспорядочными ударами.

Война против Вьетнама в феврале — марте 1979 года стала качественно новым поворотом во внешней политике Пекина. Открытая и прямая конфронтация Китая со все большим числом стран социализма вплоть до попыток грубого вмешательства в их внутренние дела, а теперь уже и вооруженных акций ясно показывала: Китай в своей внешней политике все более смыкается с империализмом. По мере выявлявшегося в 70-е годы сближения китайской правящей верхушки с империалистическими кругами, прежде всего американскими, по мере того как все активнее становилось сотрудничество пекинских лидеров с Вашингтоном в борьбе против социализма, разрядки и мира, ужесточались и подрывные действия китайского руководства против Вьетнама. Непомерные притязания и неприкрытая подготовка к вооруженному разбою в отношении СРВ, страны, еще не успевшей залечить раны войны с американскими агрессорами, едва вдохнувшей воздух свободы и мира, особенно обострились летом 1978-го.

…Из ночи в ночь, начиная с весны того года, в узких переулках старинного ханойского центра — по улицам Шелковой, Пенькопой, Парусной, Поперечной, Менял и Весов, в крохотных тупичках близ ворот О Куанг Чыонг, смотрящих на набережную реки Красной, скользили согбенные тени. Темные личности стучались в щелястые ставни окон домов, где на лавках и бамбуковых полатях коротали душные ночи многолюдные семьи. В приоткрываемую дверь ночные незваные гости шептали: «Еще не уехали? Может, нужна помощь? Вы медлите, поскольку у вас в Ханое все спокойно? Выйдите, пожалуйста, мы вам кое-что сообщим».

Встревоженная семья прислушивалась к шипящему шепоту… А на главу семьи обрушивали ворох «достоверных новостей»: в Хайфоне хуацяо, работающим в порту, не позволили утром возвратиться на рабочие места, в городе Вине такому-то и такому-то дали лишь три дня на сборы и выдворили из квартиры, в Тханьхоа и того хуже — там всех лиц китайского происхождения лишили продовольственных карточек.

Через несколько ночей снова являлся некто с пачкой писем «оттуда» — из Китая. Оказывается, всем, кто покинул Вьетнам нелегально, минуя вьетнамские пограничные посты, выдается крупная сумма денег, предоставляется работа в Пекине или Шанхае; желающие могут даже поехать учиться в Гонконг, Австралию или Францию. Звучала и другая подобная ложь… «Когда же вы едете? Тем, кто собирается слишком долго, не дадут ничего…»

Ханойских хуацяо психологическая обработка, которую по поручению Пекина вела разветвленная сеть его агентов во Вьетнаме, затронула меньше, чем проживавших в других городах. Это объяснялось тем, что в столице среди хуацяо имелось много кадровых рабочих, инженеров, учителей, административных работников. Уговорам и нажиму поддавались в основном лавочники, торговцы, малограмотные и неустойчивые люди, а зачастую и просто захваченные потоком тех, кто решил уехать в Китай. Массы их хлынули в июне из Куангниня, Намдипя и Хайфона через столичный вокзал Хангко на Лаокай.

Весной и летом 1978 года небольшую площадь перед ханойским вокзалом, прилегающие к ней переулки и улицы, а также расположенную поблизости городскую автобусную станцию — весь этот район круглосуточно переполняли тысячные толпы. Они спали на тротуарах, проезжей части, во дворах, на подоконниках и лестницах домов. Хмурые, встревоженные, измученные долгими раздумьями люди производили на меня гнетущее впечатление. Напряжение усиливалось жарой, нехваткой воды, всегда недостававшей Ханою. Спекулянты и частные торговцы из тех же хуацяо продавали втридорога съестное, которое неизвестно как попадало к ним в руки в стране, где распределение продовольствия лимитируется. Сновавшие в возбужденной толпе провокаторы нашептывали: «Китай поддерживает Кампучию против Вьетнама, между Вьетнамом и Китаем скоро будет война, китайцы должны вернуться на землю отцов, чтобы не считаться предателями».