Валериан Скворцов - Тридцать дней войны

Я прожил во Вьетнаме несколько лет, побывал, пожалуй, во всех его провинциях. И нигде не сталкивался с проявлениями враждебности к китайцам только за то, что они китайцы. Более того, поражала иногда терпимость к провокационным акциям пекинской агентуры, пытавшейся устраивать всякого рода беспорядки среди хуацяо и не только в 1978 году, но и ранее, в частности во времена «культурной революции», которую Пекин пытался экспортировать во Вьетнам. Хунвэйбины, потерявшие чувство меры и реальности молодчики из лиц китайского происхождения, напрямую получали инструкции из посольства КНР в Ханое, постоянно сбивали с толку других хуацяо. Вьетнамские власти проявляли даже известное участие к запуганным или обманутым людям, видя в них жертвы навязанных им заблуждений. «Белая книга» МИД СРВ «Правда о вьетнамо-китайских отношениях за последние тридцать лет», в которой Пекину предъявлен полный счет, мягко говоря, недружественных актов в отношении вьетнамского народа и его государства, была опубликована в Ханое лишь в октябре 1979 года, через несколько месяцев после тридцатидневной войны. В самые горячие дни сражений на границе — в феврале — марте — комиссары в частях вьетнамской армии постоянно говорили бойцам: «Мы воюем не против китайского народа, а с теми, кто предал нашу дружбу…»

Еще до начала военных действий на вьетнамо-китайской границе, в июньские жаркие дни 1978 года, когда Пекин спровоцировал массовый исход хуацяо из СРВ, мне довелось беседовать с сержантом Вьетнамской народной армии, китайцем по национальности, Чыонг Динь Бао. Как мы бы сказали, сверхсрочник, кадровый военный, сражавшийся под Сайгоном, раненный на юго-западном фронте полпотовскими «красными кхмерами», Бао — человек с твердым характером, целеустремленной волей, убежденный, глубоко преданный революции и родине. Однако даже его не обошли вниманием провокаторы: предложили дезертировать и «уехать на землю предков».

— Мне назвали десятки имен, — рассказывал сержант, — младших командиров из хуацяо в нашей армии, которых якобы обошли повышением в звании из-за происхождения. Я бы мог привести сотни имен вьетнамцев, имеющих такое же звание, как и я, и в течение точно такого же срока… Однако спорить было бесполезно… Ими целиком владел исключительный интерес к людям только своей национальности. Это — как недуг…

Тридцатидневная война, развязанная Пекином против социалистического Вьетнама через восемь месяцев после этого разговора, я думаю, не лишила Чыонг Динь Бао убежденности в интернациональной солидарности. Не отразилась она и на вере вьетнамцев в справедливость и правоту тех принципов интернационализма, на которых они воспитываются Коммунистической партией Вьетнама. Но война показала еще раз, что в жизни все сложнее, чем в теории. Великоханьский шовинизм пекинских руководителей, являющийся почвой для многих уродливых явлений в Китае последних десятилетий, уничтожил многие иллюзии. Страны Индокитайского полуострова в пекинской дипломатической игре, как и во времена императоров, оставались «буферной зоной», которой можно было прикрывать, а при необходимости и расплачиваться в любых формах за неприкосновенность Срединной империи.

Из «Белой книги» МИД СРВ «Правда о вьетнамо-китайских отношениях за последние тридцать лет» явствует, в частности, что в руководстве КНР еще в 1953 году, до ухода из Вьетнама французского экспедиционного корпуса, находились политики, которые, стремясь выторговать для себя определенные преимущества, соглашались с планом прекращения войны в Индокитае, исключавшим политическое урегулирование, то есть оставлявшим за Францией формальное право на бывшие колонии — Вьетнам, Лаос и Камбоджу. Да и позже, во время Женевского совещания в июне — июле 1954 года в Пекине считали, что при выработке соответствующих соглашений вьетнамцам следовало бы отказаться от Ханоя, Хайфона и шоссе номер 5, соединяющего эти города.

Оговоримся сразу: циничная игра велась скрытно от рядовых китайских коммунистов, рабочих, крестьян и всех подлинных друзей вьетнамского народа, национально-освободительная борьба которого надежно прикрывала освободительную борьбу и в самом Китае с южного фланга. Еще за много лет до этих событий — 29 октября 1938 года — газета «Зян Тю», орган Политбюро Коммунистической партии Индокитая, писала: «Помощь Китаю — обязанность поборников свободы и мира. Помощь Китаю— неразрывная часть всего нашего дела защиты Индокитая. Перед лицом невзгод взаимопомощь в нынешний час нужна, как никогда…» И тысячи китайских повстанцев, спасаясь от преследователей, находили пристанище у вьетнамских крестьян-собратьев по другую сторону границы.