Валериан Скворцов - Тридцать дней войны

Нгуен перестал говорить. Да, кажется, наступает конец боям. Мы оба улыбнулись.

— Ну, вот вам сводка по провинции Као-банг, — сказал Нгуен. — Что происходит здесь, в Хоангльеншоне, я рассказал, да и сами посмотрите. А я поехал в Ханой, пока материал мой «не прокис».

Про Каобанг в сводке сообщалось, что как город этот великолепный провинциальный центр фактически перестал существовать. В переводе Каобанг — название, которое еще иногда произносят и «Каобинь» — означает «царящий мир». По берегам двух сходящихся в нем рек Хьен и Банг лежали пепелища. Мосты китайцы разрушили. На месте провинциального госпиталя — руины. Взорвано двухэтажное здание детского сада, от школы-семилетки остались искореженные металлоконструкции. Буддистский храм, католическая церковь, механический завод и холодильный комбинат — все было уничтожено. Вывезено оборудование автомастерских. Вытравлены и вытоптаны танками и пехотой агрессоров сотни гектаров знаменитых табачных плантаций, сожжены сигаретные фабрики.

«Немногие спасшиеся чудом жители, — писалось в сводке, — рассказывают, что вслед за танками китайские солдаты ворвались в город на грузовиках и вывезли все, что только можно было стронуть с места: мебель, одежду, домашнюю утварь и даже кафель с полов. Отступая, они разрушили и сожгли все городское хозяйство, так что у местных жителей осталось лишь то, что было на них надето. 82-летний старик и 75-летняя старушка, прятавшиеся в подвале дома номер 245 на улице Фоку, рассказали, что китайцы взломали дверь и, ворвавшись в дом, вытащили велосипед, радиоприемник, будильник и всю одежду. Мародеры прихватили даже банку недоеденного сала.

Людей, не успевших эвакуироваться, зверски убили. Китайцы уничтожали коров, свиней, кур. Отбросы валяются повсюду. Перед уходом враг заминировал все дороги и проходы, ворота и двери домов…»

И так далее, страница за страницей.

Вскоре мы все увидели собственными глазами.

Поскольку не было ясно, освобожден ли от врага Лаокай, мы с переводчиком Фам Ку-анг Винем приняли решение двигаться к Фолу, городку с 5 тысячами жителей, расположенному на шоссе номер 7, а оттуда, переправившись через Красную, попытаться, если не напрямую, то по боковым проселкам, как можно ближе выйти к двигавшемуся на север фронту.

Прибыв в Фолу, вначале я даже не сообразил, что мы уже в этом городке, находящемся в 34 километрах от границы. Города не было. Я вышел из машины на бывшей центральной улице, затянутой черной гарью. Несколько ополченцев тянули по рельсам железной дороги, пересекающей Фолу, вагонетку с лежавшими на ней грудой китайскими обезвреженными минами. Рельсы на многие километры были иззубрены взрывами динамитных зарядов.

На набережной реки Красной наши шаги гулко отдавались на булыжной мостовой, вокруг которой тоже ничего не было, если не считать гор щебня и пепла. Уцелели голубятня на задворках да ворота с надписью «Объединение по производству электромеханических приборов». Вот и все, что осталось от оживленного городка, стоящего на пересечении шоссейных, речных и железнодорожных путей. Уничтожено было все: административные здания, библиотека — истерзанные книги валялись по всему кварталу, жилые строения. Словно издеваясь, оккупанты оставили нетронутыми легкие хижины из бамбуковой дранки, мазанки, стоящие неподалеку от паромной переправы.

— Взрывали захватчики не торопясь, расчетливо, — рассказывал член парткома Фолуского уезда Нгуен Ким Да, встретившийся нам в группе ополченцев-минеров. На побледневшем лице его выделялись влажные, глубоко запавшие глаза. Он едва поднимал фиолетовые набухшие веки. — Сделано все, чтобы предельно затруднить будущие восстановительные работы. Могли ли мы спокойно смотреть на так называемый «отвод китайских войск»? Заходили вражеским колоннам с флангов и с тыла и били агрессора, как только могли…

13 марта, когда китайцы, покидая Фолу, переправлялись на противоположный берег реки Красной, разведчики насчитали у них около 75 носилок. Китайское командование издало строжайший приказ по своим войскам: все убитые в форме НОАК, вся поврежденная боевая техника с иероглифами «чжунго чжицзао» — «сделано в Китае» — должны любой ценой вывозиться на китайскую территорию.

Нгуен Ким Да назвал нам имена комсомолки, уничтожившей пять китайских солдат, отца и сына, которые вылавливали вражеских лазутчиков. Обоих мы увидели на пароме, перевозившем наш УАЗ, Паромщики ловко управлялись с маломощным подвесным мотором. Орудуя длинной дейдвудной трубой, словно шестом, они исхитрились причалить на противоположном берегу не так уж далеко от взорванного причала. Снесло нас метров на триста. У моториста и его сына поблескивали на гимнастерках новенькие ордена.