Василий Ванюшин - Штурм

Афонов резко повернулся к нему.

— Никто пока не победил, и не время для споров. — И сказал санинструктору: — Немедленно отправить подполковника в медсанбат. Что? Не на чем? Сам позвоню командиру санбата. Идите к воротам и ждите машину.

Они остались вдвоем — Афонов и Веденеев. Полковник, широко расставив наги, смотрел сверху на Веденеева, который сидел на стуле сгорбившись.

— Немцы повернули на форт. Вот к чему привела ваша затея. Мне приходится исправлять ошибку.

Веденеев совсем рядом видел толстые ноги, туго обтянутые глянцевитыми голенищами сапог. Он опустил глаза. Его сапоги были исцарапаны острыми обломками кирпича, покрылись пылью, и на них засохли бурые капли крови. Придерживаясь за спинку стула, Веденеев поднялся и сказал голосом хриплым, но твердым:

— Никакой ошибки не было. Пойми это, Афонов, иначе потом споткнешься. А сейчас ты крепко стоишь на ногах. Я был прав, но так получилось… Жаль, что не могу быть здесь до конца. Но я знаю, чем это кончится, уверен. Никто и ничто не собьет меня. Видишь, я тоже стою твердо. — Оттолкнув стул, Веденеев пошел к телефону.

— Связи с полками нет, — сказал Афонов.

— Будет! — Веденеев проглотил скопившуюся во рту кровь. — Будет связь, разыщите в полках моего заместителя или старшего инструктора, скажите: Веденеев временно выбыл из строя. Временно! Они знают, что делать.

Через полчаса пришла санитарная машина. Рядом с шофером сидела Гарзавина.

Кроме Веденеева были ранены возле штаба девять человек, трое убиты. А бой еще не кончился. Над фортом вертикально взметнулись светящиеся трассы.

— Вот вам и барометр!ꓺ — сказал Афонов в сердцах,

Веденеева взяли под руки. Белая, пухлая, в бинтах, голова исчезла за дверью.

Афонов вызвал по рации штаб корпуса, хотя туда уже докладывали обстановку. И опять там сказали, что картина в основном ясна, надо отбивать контратаки. И никакой паники!

— Какая может быть паника! — вознегодовал Афонов. — Я уточняю. Разрешите обратиться выше…

Он хотел доложить штабу армии, но ему сказали, что «выше» знают, и «еще выше», то есть в штабе маршала, тоже известно. Афонов горячился, настаивал. Ведь на этом участке фронта произошло то, о чем он предупреждал своего комдива. Без сомнения, контратаки будут отражены! Ему представлялось: в штабах от корпуса до фронта офицеры-оперативники, переговариваясь, то и дело упоминают его фамилию, в штабных документах фигурирует полковник Афонов. Самый опасный участок оказался у Афонова! Афонов на месте, и все будет обеспечено, он не растеряется, знает, где главная опасность. Нужно удержать гарнизон форта в каменных стенах.

По рации не могли сказать, что хотя развитие событий предвиделось и командарм Белобородов с вводом в сражение своих резервов усилил правый фланг армии, повернул его фронтом на запад, и прозорливость командарма предопределяла успех, тем не менее обстановка в настоящий момент довольно критическая.

Если из Кенигсберга враг не мог нанести сильного удара — он там выдыхался, его контратаки от северного вокзала были первой и последней отчаянной попыткой вырваться из кольца, — то контрнаступление оперативной группы «Земланд» создавало серьезную угрозу. Войска этой группы с флангами, прикрытыми морем, напоминали Курляндскую группировку, вели на Земландском полуострове упорные фронтальные бои, имели возможность маневрировать. Одна лишь пятая танковая дивизия немцев насчитывала до трехсот танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров. Сосредоточение этой дивизии на узком участке обеспечивало ей большую пробивную силу.

Требовалось предупредить удар. Но была ночь, густая тьма закрывала Земландский полуостров, поросший лесом, за которым не видно, где стоят и стреляют батареи, — снаряды как с неба обрушивались.

Слева Кенигсберг обозначался широким разливом пожара.

Снаряды и мины рвались вдоль железной дороги и в «Рабочем поселке» возле штаба дивизии. Форт оставался пока вне огня.

Колчин мало был на фронте, в регулярных войсках Красной Армии, поэтому не мог сразу понять, что означает столь частая стрельба немцев, — последние усилия в обороне или нечто более серьезное? Шабунин оказался опытнее.

— Влипли, товарищ лейтенант. Немцы контратакуют.

Майсель сидел стиснув зубы.

Комендант форта приказал всем солдатам гарнизона занять боевые места, а часовому-автоматчику отвести парламентеров в казарму.

Их поместили в той же комнате, где велись переговоры. Шабунин сказал уверенно: