Все было то же, что и в вагоне, — и скучное сидение, и томительное хождение. Иногда он делал вид, что засыпает на диване; ухо чутко ловило шорохи и шаги. Проходили все примелькавшиеся люди, жильцы на этаже почти не менялись. К Рахими никто не входил, сами они сидели спокойно и появлялись в ресторане только к обеду и ужину, кофе утром им приносили в номер. Игорь начал подумывать: а что, если Рахими не выдадут себя ни словом, ни действием, получат паспорта и уедут в Финляндию, а там путь открыт на все четыре стороны, и тогда останется только одно — искать бежавшего лоточника.
Он приглядывался к ним и пытался найти в их лицах, и в походке, и в жестах что-то особенное, какие-то тайные черточки и штрихи, но ничего особенного не было. Рахими ходил все так же медленно, слегка приподняв голову, его жена пытливо и приветливо смотрела по сторонам. Мирные коммерсанты, да и только. Но стоило ему вспомнить ту ночь в вагоне и встречу с лоточником, как все в нем напрягалось в ожидании — надо быть готовым ко всему.
Он сидел, и ходил, и ждал, но ничего пока не случалось.
Когда на время его подменял другой работник, Игорь закрывался в номере и, лежа в постели, вновь думал о Рахими, но ни одного подозрительного жеста или взгляда припомнить не мог. Тогда он начинал думать о Лене. После приезда он виделся с ней лишь однажды, сказал, что у него важное дело. Когда Игорь говорил это, у него, верно, был внушительный вид, потому что Леночка притихла. Такой и видел он ее, притихшую и милую, с темными, бархатистыми глазами, смущенно глядевшую на него.
Игорь несколько раз подходил к телефону: Лена была близко, в получасе езды. Стоило позвонить ей, спуститься вниз, сесть в троллейбус, но каждый раз он вспоминал о Рахими и о том, что ему предстояло здесь делать, и трубка оставалась на месте, и телефон поблескивал ребристыми боками в полусумраке надвигавшегося вечера.
Дверь в номер Рахими была приоткрыта. Игорь, спускаясь вниз, остановился на лестничной площадке и услышал голоса. Он достал сигарету и остановился, глядя прямо перед собой. Он медлил, тянул, не прикуривая, а Рахими звал дежурную по этажу. Та подошла быстрыми и мелкими шажками, жестко сидящее колоколом платье прошуршало и смолкло.
— Послушайте, милая, — сказала по-немецки Гертруда, — нам ведь можно выйти и побродить по Москве?
Она говорила мягко и вкрадчиво. Игорь представил себе ее лицо — серые, крупные, ласково глядящие глаза, улыбку и ямочку на щеке. Ямочка появлялась, когда Гертруда улыбалась. Лицо ее становилось приятней.
Дежурная молчала.
Гертруда повторила эту фразу по-английски. Слова были те же и интонация та же, но казалось, будто говорит другой человек. Дежурная, помолчав, ответила по-немецки.
— А кто вам мешает? — И пожала плечами, должно быть она была удивлена.
— Но у нас нет паспортов.
— Побродить можно и без паспортов. Никто их у вас не спросит.
— А вы не могли бы достать нам путеводитель?
Дежурная ушла и тут же вернулась.
— Вот, пожалуйста.
Гертруда проговорила, как пропела:
— Ох, вы нас выручили. Так выручили. Мы вам так благодарны. Разрешите, я подарю вам духи? Настоящие “Коти”. Мой муж приобрел в Париже.
Дежурная что-то тихо ответила.
— Да, да, я понимаю. У вас это не принято. Жаль, конечно. Но я постараюсь найти случай отблагодарить вас…
Игорь бегом спустился вниз предупредить Веденина. Рахими вышли, он шел сбоку, чуть сторонясь и пропуская жену, впереди себя нес плотно набитый баульчик. Спустившись, Рахими замедлил шаг, точно прислушиваясь, но сзади никого не было. Когда Рахими, оглядевшись, направились вверх по широкой, оживленно гудящей улице, Игорь пошел за ними, а следом для страховки, на тот случай, если бы Рахими разделились, поехал на машине Веденин.
Кремовый лимузин медленно тронулся с места и пополз, пробираясь в чадящем потоке машин.
Как только Рахими очутились на улице, Гертруда сказала:
— Ты неправильно вел себя с пограничником, который приходил к нам. Не надо было горячиться.
— По-твоему, я должен был молчать?
— Можно было и помолчать. На испуг их не возьмешь.
— Я и на самом деле собираюсь к послу.
— И что ты скажешь ему?
— Я скажу…
— Ничего ты не скажешь. Ты плохо знаешь персидский. Посол сразу поймет, кто ты такой. Надо бежать, — твердо сказала она.
— Куда?
— У тебя есть явки и адреса.
— Ты не знаешь, как это сложно здесь, — усталым голосом проговорил он. — Явки? Они могут провалиться каждую минуту. Адреса? Если бы хоть один из них был надежен до конца… Я боялся тут каждую минуту. Ты не знаешь, как это страшно: жить и ждать — вот придут за тобой, вот возьмут…
Читать дальше