Виктор Егоров - Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

— В России строят справедливую жизнь, — провожая взглядом удалявшуюся семью, сказала Роушан. — А мы остались в стороне. Эти немцы так опутали наше правительство, что скоро превратят нас в своих подданных. Промышленность — в их руках, торговля — тоже, все высшие должности заняты их единомышленниками.

— Фашисты хотят втянуть Иран в свои военные авантюры, — сказал Илья.

— Нам только не хватает еще войны, — усмехаясь, произнесла Роушан. — Между прочим, отец рассуждает так же, как и ты.

— Твой отец слывет человеком передовых взглядов.

— Когда-то он не стеснялся высказывать их открыто, а сейчас за это сажают в тюрьму и казнят. Приходится молчать.

— А ты посещаешь кружок молодежи, о котором рассказывала?

— Он распался. Арестовали нескольких наших студентов. Давай не будем больше говорить о плохом, Самуэль, и так тяжело на душе. Расскажи мне что-нибудь о России, — попросила девушка, обнимая Илью, — ну, пожалуйста, ты так хорошо все описываешь, будто прожил там несколько лет.

— Я много читал о России, а проездом сюда кое-что видел сам.

Неожиданно Сафари высказал неудовольствие столь частыми встречами Роушан с агаи Зульцером. О ее встречах с европейцем кругом так много говорят. Илья понял, что Сафари еще не свободен от укоренившихся в Иране взглядов, согласно которым Роушан, полюбив европейца, совершила грех. Если случаи браков иранцев с европейками были довольно часты, то иранок редко выдавали за европейцев. Сафари не хотел, чтобы говорили, будто он нарушил обычаи предков.

Илье и Роушан пришлось прятать свою любовь.

Илья реже стал бывать у Сафари, нанял удобную квартиру, там они и встречались с Роушан. Две комнаты восточного убранства стали единственными свидетелями их любви. Илья ничего не стал переделывать в квартире, только заменил жаровню современным калорифером. Влюбленные были даже довольны, что все так обернулось.

Илья получил указание Берлина организовать на иранско-турецкой границе нелегальную переправу. Ему сразу пришел на память Махмуд-бек, его племя кочует где-то на границе. Разыскав адрес Махмуд-бека, Илья послал ему записку, назначив свидание в Тегеране.

Встреча Ильи с Махмуд-беком состоялась в ночном кабаре. Махмуд-бек, большой любитель злачных мест, был доволен и не сводил глаз со сцены, где в замысловатом танце извивались негр и белая женщина.

Илья заговорил о деле, Махмуд-бек сразу оторвался от сцены. Он был очень удивлен, когда узнал, под какой фамилией Илья живет в Иране.

— Самуэль, ты знаешь, что Германия для меня вторая родина. Если нужна моя помощь, я готов.

— Нам нужно иметь на границе несколько верных людей, которые могли бы переправить нелегально из Ирана в Турцию наших работников или встретить и укрыть тех, кто придет через границу из Турции, чтобы работать здесь.

— У меня есть такие люди,

— Они должны быть вполне надежными.

— Это мои соплеменники, и ты можешь верить им так, как мне.

— Я приеду к тебе, и мы на месте обсудим все детали. А чтобы наши отношения не бросались в глаза, ты должен завтра обратиться к товароведу нашей фирмы Захади и предложить ему посредничество в продаже товаров кочевникам. Я поддержу твою кандидатуру. Вот тебе на предварительные расходы, — Илья незаметно сунул Махмуд-беку триста английских фунтов.

— Самуэль, ты можешь вполне положиться на меня, — заверил обрадованный Махмуд-бек.

Илья расплатился с официантом, и однокашники разошлись по домам.

Шел август 1940 года. Стояли жаркие дни. В один из таких дней Илья зашел в мануфактурный магазин на Лалезаре, оживленной торговой магистрали города. У входа он столкнулся с высоким громоздким блондином лет тридцати пяти, с большими голубыми глазами навыкате.

— Черт побери, мы, кажется, знакомы с вами? — пробасил блондин, взяв Илью под руку, и сразу представился: — Страунинг, датский коммерсант.

Илья улыбнулся и в свою очередь назвался:

— Самуэль Зульцер, представитель швейцарской фирмы “Барони”.

Они рассмеялись. Настоящая фамилия Страунинга была майор Эрих Югансон. Он служил вместе с Ильей в абвере, был женат на уроженке России, говорил по-русски, и его считали специалистом по русским делам.

Илья пригласил его к себе, надеясь почерпнуть из его рассказов что-нибудь интересное, поскольку Югансон, наверно, и здесь занимался русскими делами.

Майор, так же как и Илья, был лишен возможности общаться с соотечественниками. Близость с немцами могла всплыть на поверхность, и тогда его датский паспорт потерял бы всякую ценность. Югансон был рад встрече с Ильей, он надеялся отвести душу, поговорить откровенно с коллегой по абверу, находящимся в таком же положении, как и он. Али подал им обед, и, усевшись вокруг стола, сослуживцы весело делились впечатлениями о Тегеране.