Олег Губенко - Отступление от жизни. Записки ермоловца. Чечня 1996 год.

Война — это не тот мир, в котором безраздельно властвует животная привязанность к жизни, но острое ощущение присутствия рядом собственной смерти, пришедшее через сопереживание гибели товарищей. Здесь мы научились по-настоящему понимать индейскую фразу: «Сегодня — хороший день для смерти». Это у них присутствовало перевёрнутое в европейском понимании мироощущение, когда ласковый солнечный день считался лучшим сопутствующим элементом для отправляющейся в луга вечной охоты души павшего на поле боя воина. Серёга Семёнов чётко уловил философию этой фразы, и часто повторял её, растянувшись в радостном блаженстве на пробивающейся травке под мягкими лучами весеннего солнца.

Война — это царство кривых зеркал, в котором знакомые предметы искривлялись до неузнаваемости. Я могу только догадываться, почему генерал, прилетевший в наш лагерь, расположенный в холмах над Алхан-Калой, отложил наше наступление на Грозный на несколько часов. Он по определению был отцом-командиром для любого солдата, но отсрочка нашего выхода, произошедшая по его инициативе, дала возможность боевикам подготовить засаду, а значит, генерал этот был предателем сам, или же тупо доводил до нас приказ вышестоящего предателя. Не поверю, что, даже выполняя чью-то волю, он не понимал сути происходящего.

Война — это когда понятия «законно» и «незаконно» по отношению к нам становятся неопределённо размытыми. Так по окончанию нашей Чеченской эпопеи все без исключения казаки батальона были уволены по статье 58: «несоблюдение контракта со стороны военнослужащего». Такая формулировка была вписана в личные дела, которые штабные работники отправили в военкоматы по месту жительства. Я об этом с удивлением узнал только спустя три года, когда мне в руки попали личные дела некоторых моих боевых товарищей, оформляющихся на службу по контракту с началом Второй Чеченской войны. А ведь, по сути, батальон был расформирован, и нам это именно так при увольнении объясняли, а на самом деле казаков фактически вышвырнули за порог, «отблагодарив» за верную службу меткой, которую применяют в основном к разгильдяям, ворам и пьяницам. А если разобраться, то всё выходит банально просто: кто из отцов-командиров хотел выплачивать бойцам «лишние» деньги? И ведь много ещё чего из причитающихся сумм было нами недополучено…

И за службу нас благодарили ещё не раз. Боевое знамя батальона более месяца находилось в Нальчике, в МВД Кабардино-Балкарии, и вернуть его смогли только с помощью откровенного шантажа, угрожая массовыми беспорядками. Спустя несколько лет большую часть документации батальона изъяли органы прокуратуры этой же республики, где они «благополучно» испарились. Так 694-й отдельный мотострелковый батальон продолжают поэтапно превращать из реальности в фантом.

Хорошей иллюстрацией к тому, как относятся к боевому казачьему подразделению структуры государственной власти, является и то, что спустя одиннадцать лет, в 2007 году, нас всех, оставшихся в живых, по нескольку раз вызывали следователи военной прокуратуры и задавали один и тот же вопрос: «Где вы находились и что делали 17 марта 1996 года?». Этот день я смог вспомнить только с подсказки следователя: «На фугасе БТР взорвался, на котором подполковник Волошин был».

Мартовские бои в Грозном к этому времени уже закончились, наш батальон стоял в холмах над Алхан-Калой. Неясно, кем и как, но в этот день в Заводском районе города был убит чеченец, и вот теперь, много лет спустя, кто-то посчитал необходимым комок грязи влепить нам в лицо, выискивая виновных в убийстве среди ермоловцев.

На фоне этого возмущённые казаки с благодарностью вспоминают питерскую братву или, говоря официальным языком, представителей преступного мира, которые, узнав о том, что казаки воюют в Чечне, прислали к Пасхе хорошую передачку: для разведки — «комки», берцы и разгрузки, для остального личного состава — сигареты и продукты питания. Для нас, уставших от «Беломора», сухарей, тушёнки и кильки — «братской могилы» внимание этих незнакомых нам людей было действительно подарком.

И после этого нам ещё говорят, что на Руси несправедливо чиновников называют бандитами, а бандитам незаслуженно пририсовывают героический ореол…

Война — это когда жизнь и смерть путаются местами: погибшие в бою становятся бессмертными, а бежавшие от смерти умирают ещё при жизни. Крепкие и здоровые парни, которые клялись отомстить Басаеву за Будённовск, и делали это письменно, начёртывая большие буквы на БТРах, разворачивали свои помыслы и уезжали домой, а их место в строю занимали погибшие. Это утверждение — не аллегория, замешанная на мистике, но врезавшаяся в память чёткой картинкой реальность. Во время штурма Орехово более часа вместе с нами шёл в наступление погибший казак, тело которого не было возможности сразу эвакуировать в тыл. Носилки с убитым бойцом его товарищи поставили на броню МТЛБ, и я какое-то время шёл рядом с ним. До сих пор помню его вытянувшееся, с синевой, лицо…