Сергей Щербаков - Нет на земле твоего короля. Часть 1

Кирилл казался слишком большим даже для этой просторной комнаты, он стоял посередине и с предвкушением разглядывал коробку «Кара кума».

Лика улыбнулась. Еще один большой мальчишка. Такой же, как Миша. Немудрено, что они друзья.

— Вы вместе учились? Миша говорил, что знает вас с детства.

Кирилл вскинул голову, и очки сползли вниз. Он смущенно поправил дужку.

— Нет, учились-то мы в разное время. Я ведь постарше Миши, учился в одном классе с его братом, Артемом. Царствие ему небесное. Мы дружили с раннего детства. Не разлей вода — это было о нас. С детского садика, в одну группу ходили.

Артем… Наверное, был такой же романтик и мечтатель, как и его братишка, как и его друг. Лика медленно передвигалась по периметру комнаты, заворожено разглядывая каждую деталь. Обстановка напоминала ей дом ее бабушки, где все старинное бережно и с любовь хранилось, и истории о каждой вещице передавались из поколения в поколение.

— У вас тут как в настоящем музее.

Кирилл расплылся в довольной улыбке.

— Это все от прадеда осталось. Он у меня в царской армии служил, после Гражданской войны преподавал в военной академии. Потом репрессировали в тридцать седьмом как врага народа. Так и сгинул бесследно в сталинских лагерях. А вещи его остались. Это еще что! Из старинных вещей было много чего интересного, да в войну прабабушка за бесценок продала, тяжело было, голодали.

Он сделала два крупных шага и оказался около пожелтевшей от времени фотографии бравого военного в рамке, висевшей над черным кожаным диваном.

— Вот, он — мой предок, Владимир Васильевич, горделиво кивнул Кирилл.

Лика облокотилась на диван, чтобы поближе рассмотреть лицо человека, о котором до сих пор так много говорят неодушевленные вещи. Диван был древний, с валиками и кистями, таких уже ни где и не увидишь, только в старых фильмах. Над диваном на полочке стояла вереница белых слоников. Тех самых милых слоников, на которые когда-то давным-давно была мода, а потом их стали считать символом мещанства.

— А вы чем занимаетесь? — поинтересовалась Лика.

— Кирилл — классный фотограф, — вклинился в разговор Миша, откупоривая бутылку вина.

— Ну, уж ты скажешь, классный. Обыкновенный, как все. Ни хуже и не лучше.

— Киря, хватит прибедняться! Скромнягу из себя изображать. Кирюха — современный Бальтерманц, не меньше. Я так считаю. Лика, знаешь, сколько у него медалей со всяких фотовыставок и конкурсов? — Миша вскинул глаза на потолок. — Другим и не снилось.

— Сколько же?

— Мешок! Это я тебе без преувеличения говорю! Вот такой мешок и маленькая корзинка! — Миша развел руки.

— Очень интересно. Хотя верится с трудом.

Лика смеялась. Он напомнил ей рыбака, хвастающегося своим уловом. Только Миша хвастался уловом друга.

— Ну, Мякиш, ты чего расселся? Давай показывай свои награды и регалии! Дама просит! — накинулся на смутившегося и покрасневшего хозяина Миша.

Неожиданно из соседней комнаты послышался тихий голос.

— Кирюша! Кто к нам пришел?

— Бабушка, не волнуйся! Миша Тихонов со своей девушкой!

— Разве Ксения Карловна дома? — спросил удивленный Миша. — Что же сразу не сказал? Почему не выходит?

— Нездоровится ей.

— Я вас покину на минутку, — Миша поднялся из кресла. — Вы тут не скучайте без меня. А ты не сиди пнем, развлекай даму.

— Ксения Карловна, можно к вам заглянуть? — негромко спросил Миша, приоткрывая дверь в комнату бабушки.

— Заходи, мой дорогой, проведай старушку, — откликнулась Ксения Карловна. — Всегда рада тебя видеть, Мишенька.

Невысокая худенькая пожилая женщина лежала на высоко взбитых подушках. Седые тонкие косички были аккуратно сцеплены на затылке, на ней была голубая блузка с вышитыми цветами у ворота, оттеняющая ее бледное лицо. Рядом на тумбочке стояла кружка с чаем и баночка с вареньем. В комнате пахло корвалолом.

— Что с вами? Просто не узнаю вас, всегда такая цветущая, бодрая, а сегодня что?

— Приболела немного, Мишенька. Погода сырая. Ноги разболелись. Лежу вот, читаю. Кирюша ванночки мне с травами делает.

— Вы уж поправляйтесь, берегите себя.

— Да ничего, старость, что поделаешь. Никуда от болезней не денешься. Ничего, Мишенька, и это пройдет. Ты-то как? Рассказывай, как живешь? Как мама, Катюша?

— Все здоровы, слава Богу, спасибо. Мама вам всегда привет передает.

— А ты? Все хорошо?

Он внимательно посмотрел ей в глаза. Ксения Карловна с одного взгляда могла определить, что с ним твориться. Жизнь этих мальчишек проходила у нее на глазах, от горшков до мотоциклов, от детских слез до взрослых сердечных страданий.