Павел Яковенко - Герои смутного времени

— Вы не заговаривайтесь! — заорал взбешенный Карабасов. — Выше дело — нести службу. У нас сейчас война закончилась. Нам никто не разрешит оружием размахивать! Тут и до провокаций недалеко!

В общем, он и сам понимал, что говорит какую-то чушь, но ничего умного в голову не приходило, и он уже очень жалел, что затеял это ущербное собрание, и быстро его закрыл.

Офицеры расходились злые. Обычного смеха и беззаботного шума как-то и не было.

Данилевич уже на девяносто процентов был готов бросить здесь все к чертовой матери и переехать на ПМЖ в Белоруссию.

«Разгребайте сами свое дерьмо! Жена права. Дети и жизнь дороже!» — думал он, проходя через двери на улицу.

Мищенко.

«Человек такая скотина, что ко всему привыкает».

Вот и Олег уже как-то и приспособился к послевоенной жизни в Махач-Юрте. Служба наладилась, времени на самого себя у него стало оставаться больше. Деньги — худо — бедно — выплачивали, и стали даже появляться какие-то запасы наличности.

Последнее время не было и ничего угрожающего. Ни похищений, ни взрывов, ни обстрелов. Так что потихоньку, почти непроизвольно, но и офицеры, и личный состав начали расслабляться.

В жизни у Олега — живой все-таки человек — появилась постоянная подруга. Ничего похожего на любовь Мищенко к ней не испытывал, но она ему нравилась, а никого другого на горизонте все равно не наблюдалось.

Девочка была из местных русских. А потому из дома без сопровождения не выходила. Если им нужно было встретиться, то Мищенко шел к ней домой, и забирал с согласия родителей. Те, впрочем, никогда не возражали. Наверное, как думалось Олегу, они надеялись, что он женится, и заберет ее отсюда. Никогда, правда, вслух ничего подобного ни отец, ни мать не говорили, а Мищенко пока никаких намеков на это и не давал. Так, ничего особенного — прогулки, кафе, рестораны. Ну, поцелуи. Тащить ее в постель, Олег, честно говоря, еще побаивался. Он чувствовал, что тогда вопрос о женитьбе встанет очень серьезно. Тут нравы другие, и списать это дело на кого-то другого в случае чего, просто так не получится. И уехать из города в случае неблагоприятного развития событий никакой возможности не будет.

А Олег, чего греха таить, все надеялся, что ему повезет, и его, наконец, куда-нибудь переведут. Все-таки, уже май 98-го года, и он, пожалуй, в этом городе явно задержался. Пусть теперь другие тут мучаются. А его надо бы куда-нибудь в более спокойное место.

Вот и Мартышка уже прямо начал намекать, что у него наклевывается что-то в Волгограде. Олег упал был ему на хвост, если бы можно было. Но хитрый Мартышка намекать-то намекал, но вот дальше намеков дело у него не шло. И это Олега очень злило.

Сегодняшний вечер был вообще неприятным.

Сначала выяснилось, что его хитрый взводный-симулянт в очередной раз удачно сымитировал некое заболевание, и теперь в караул ставить некого — хоть сам иди. Что, видимо, и придется сделать.

На память себе Олег сделал зарубочку, что нужно этого взводного, когда он выйдет-таки на службу, зажать один на один в каптерке, и набить морду. Что-то тот стал слишком много себе позволять.

Потом выяснилось, что прохудился ботинок. Обувь стали делать совсем некачественную. «Теперь придется менять подошву», — подумал Олег. Пока же Мищенко приходилось щеголять в старых берцах, которые он не любил — они натирали ему ноги.

Ну и, наконец, из-за незапланированного наряда пришлось отложить вечернюю встречу с подругой.

До развода и караула еще оставалось много времени, а тащиться в часть не было никакого желания. Олег отправился в небольшое, не так давно открывшееся корейское кафе, совсем недалеко от его места жительства.

На улице было, можно сказать, даже и жарковато, но в кафешке — значительно прохладнее. Олег уселся около окна, посмотрел меню, сделал подошедшей официантке заказ, и принялся ждать. Обычно здесь с заказами не задерживали, поэтому на долгое ожидание Мищенко не настраивался.

В противоположном углу сидели два парня и две девчонки из местных, у них на столе стояло пиво, над чем-то они громко смеялись, но понять, что там смешного, было совершенно невозможно, потому как они говорили на одном из местных наречий. Сначала невозможность понять то, о чем говорят люди буквально рядом с ним, особенно в первый год службы, сильно раздражала Олега. Потом он, конечно, привык. Хотя все равно — саднило.

Заказ что-то запаздывал, и Олег, дожидаючись, даже слегка приснул. Краем глаза он, правда, заметил, что в кафе к корейцам зашел кто-то еще. Кто-то из вошедших даже показался ему смутно знакомым.