Павел Кодочигов - Так и было

Через день он ушел с бригадой. Матери сказал, что его попросили довезти груз до населенного пункта Н., который он полностью назвать не может. Отвезет и вернется. Хорошо все объяснил, но она заподозрила неладное и напустилась на партизан:

— Что делаете? Что делаете? У меня муж воюет, мальчонку-то зачем забираете? Коня возьмите, если вам надо, а его не отпущу.

— Мама, Мальчик останется, я на их лошади поеду...

Больше ничего сказать не успел: мать схватила за руку и потащила домой. Он вырвался, прыгнул на воз и погнал коня. Плач матери звенел в ушах, пока не выехал в поле. И ему слезы застилали глаза — уехал и не простился даже, мать обманул!

Партизанская жизнь, однако, началась совсем не так, как думал. В разведку и даже в отряд бойцом его не взяли, держали в обозе вместе с другими подростками и девчонками. Девчонки иногда уходили на какие-то задания в деревни и страшно воображали из-за этого, а он, кроме своего воза, ничего не знал. Винтовку и ту дали не сразу.

Больше недели прошло, пока ему и еще двум паренькам приказали хорошо накормить лошадей, проверить сбрую и сани для «ночной прогулки». В назначенное время в санях разместились подрывники, и маленький обоз тронулся в неизвестном ездовым направлении. Ехали долго. Остановились в молодом березнячке. Получили приказ развернуться и ждать. Развернулись и ждали в пугающей темноте ночи, в неведении, что будет дальше. Попрыгать и похлопать рукавицами нельзя, чтобы не наделать шума, пальцами шевелить можно, но они к утру перестали слушаться и что-либо чувствовать.

Наконец где-то близко прогрохотал взрыв. Скоро послышалось тяжелое дыхание бегущих. Подрывники попрыгали на ходу в сани и приказали гнать. Вот и вся операция, в которой ему довелось участвовать на вторых ролях, а через день бригада пошла брать город Дно, начались сильные бои и сплошные гонки: вперед с боеприпасами, обратно — с ранеными. Взять город не удалось. Бригаду растрепали бомбардировщики, а подброшенные свежие силы карателей погнали в леса, обкладывая плотным кольцом, чтобы уничтожить под корень. От окружения уходили, прорывались сквозь кольцо и крупными силами, и маленькими группами.

Небольшой отряд с приставшим к нему обозом каратели настигли в какой-то деревушке, где партизаны остановились на ночевку, и хорошо еще, что не успели разоспаться. Обозники бросились запрягать лошадей.

— Назад! — закричали им. — Сами спасайтесь — все равно сена нет.

Остановились в нерешительности, не зная, слушаться или нет. Команда повторилась. Побежали следом за отходящими к лесу и оторвались от преследователей где-то к утру. На день укрылись в густом ельнике. Одни предлагали отходить на восток и переходить линию фронта маленькими группами, может, кому и повезет, другие считали, что это пустое дело: за два с половиной года немцы такую плотную оборону построили, что и мышь не проскочит, и потому лучше уходить на запад, там спокойнее, в крайнем случае можно к любому отряду пробиться или по домам на время разойтись. Весь день прошел в спорах, но к одному знаменателю не пришли и разделились.

На запад пошли те, кто постарше, а такие, как Гришка, двинулись к фронту.

Снова шли всю ночь и прошли, наверно, много, но рассвет застал в таком месте, хуже которого не придумаешь. Сколько ни вглядывались — кругом поля и редкие кустики. Решили сделать последний бросок вперед, вдруг попадется какой ни есть лес, в котором можно отсидеться днем. Бежали неизвестно куда до тех пор, пока не наткнулись на хорошо укатанную дорогу. Слева виднелся сарай. Повернули к нему, а когда разглядели за сараем деревню, на земле едва удерживался сумрак и отступать было поздно. Оставалась призрачная надежда, что фашистов в деревне нет, а свои если и зайдут в это убежище, то не выдадут, да и нечего делать людям в сарае, где валяется несколько старых досок и куча соломы.

Солнце приподнялось над землей, прорвалось сквозь щели. От стены до стены протянулись туго натянутые нити и полосы. Светло стало.

— А в деревне-то немцы, ребята!

Глазастый не ошибся — два солдата неторопливо шли в другой конец деревни. Из-за угла вывернули сани. В них тоже немцы, и направлялись они к сараю. Остановили лошадь напротив него, о чем-то заспорили. Один, наверное старший, махнул рукой, и сани тронулись дальше, мимо сарая, в стенах которого уже летал тихий ангел.

Жители стали появляться. Где-то пилили дрова, в нескольких домах затопили печи. Может, и было в деревне несколько солдат, одни ушли, другие уехали, люди вольными себя почувствовали и принялись за хозяйственные дела? Только понадеялись на это, из крайнего левого дома вышел солдат, чиркнул зажигалкой, подошел к соседнему дому, через окно спросил что-то и побежал обратно. Снова вышел на улицу, уже в шинели и с винтовкой, за ним появились другие. Подошла машина, тупорылая, с брезентовым кузовом. В нее забрались солдаты, в кабину сел офицер.