Борис Костюковский - Жизнь как она есть

Вторично мы пошли только с Маратом: баул был меньше, и мы вполне справились с его доставкой.

Вот тогда-то мы и увидели на окне в квартире тети Дуси авоську, в которой были сложены детские одежки, бутылочка с молоком, уже прокисшим, что-то еще из продуктов — не то пирожки, не то бутерброды, а в самом низу, завернутый в газеты, без кобуры, лежал браунинг с полной обоймой. Мы его вынули, а все остальное оставили. Квартира еще дышала человеческим теплом, недавним уютом. Дверь мы снова закрыли на ключ и ушли.

Очень уж обрадовались мы с Маратом своей находке.

…Не забыть, как в Станькове появились первые фашисты (я не считаю десантников).

Я спала днем, потому что ночью мы, девчонки и мальчишки, дежурили на улицах деревни.

Меня разбудила мама (это было 28 или 29 июня), прижала к себе и заплакала.

— Доченька, Адуля, фашисты уже в деревне. Мы теперь под их властью…

Мама рассказала, как они выглядят, как ведут себя, как их встретила одна женщина «хлебом-солью» («Дрянь и продажная шкура», — с омерзением сказала мама).

Фашисты расположились в бывшем имении графа Чапского, рыскали по деревне, грабили.

Наш лесник Лукашевич даже куплеты сочинил по этому поводу, один из них я помню: «Дай мне яйца, масла, шпек, я нерусский человек».

А назавтра, ничего не зная, в Стаиьково зашли наши бойцы. Их было одиннадцать человек вместе с младшим командиром. Они спокойно держали путь в деревню.

Увидев это, мама выбежала им навстречу.

— Товарищи, куда же вы? — окликнула она. — У нас в деревне немцы!

Они даже опешили: как — немцы? Не может быть!

Я подтвердила мамины слова. Благо что наш дом крайний и дверь выходит не к деревне, а к лесу, — мама пригласила их всех зайти во двор, чтобы с улицы никто не заметил.

Это было ранним утром, погода стояла изумительная: солнечное, мягкое, влажное тепло.

Уставшие и голодные наши «гости» расположились за домом у погреба. Мы с мамой на скорую руку сварили картошку и какой-то борщ, покормили их.

Теперь встал вопрос: как их всех переодеть? Мама вынула из сундука тети Дуси два гражданских костюма. Их хватило, чтобы переменить внешний вид четырем солдатам: надевали или брюки, или пиджак.

А еще семь человек?

Мама недолго раздумывая села за машинку и, как смогла, сшила из отрезов тети Дуси брюки и рубашки.

А я в сенях на примусе в бельевой выварке красила в черный цвет еще два солдатских костюма, так как материала явно не хватало, да и времени не было.

К вечеру костюмы высохли и стали какие-то пегие, коричнево-черные.

Как бы там ни было, а одиннадцать человек преобразились, выглядели, правда, немного смешно, но вполне штатскими. Ну, а если у кого-то брюки или гимнастерка оказались защитного цвета — это не беда: в такой одежде ходили многие колхозники.

Ночью они ушли. Мы с Маратом проводили их через шоссе к лесу, рассказали, как идти лесом на восток.

Они решили во что бы то ни стало пробиться к своим.

Говорили тогда, что бои идут где-то на Березине, под Борисовом, километрах в 120–130 от нас. Эти сведения мы, конечно же, сообщили солдатам. Они уходили с оружием.

Что бои шли недалеко, было ясно и без наших слов — канонада докатывалась сюда.

Потом часто заходили в наш дом убежавшие из плена, особенно из концлагеря Негорелое, что был устроен всего километрах в семи от Станькова. Мы их прятали, кормили, переодевали, доставая кое-что у соседей, которым мама доверяла.

…Помню, пришел один, еле передвигая ноги от голода, держась за заборы. Вошел в дом и упал.

Мама дала ему съесть только маленький кусочек хлеба и одну картошину. Я подумала: неужели она начала жалеть бульбу?

Она молча постелила ему тут же на полу, и он спал, не просыпаясь, почти сутки. Мама объяснила мне, что такому истощенному сразу наедаться нельзя.

Когда он начал шевелиться, мама дала ему какие-то капли и стакан кипяченого молока.

Нашлось у нас немного крупы, и я сварила жидкой каши.

Оборванный, грязный, измученный, на одной ноге рваные раны от укусов овчарки — такой он лежал на полу.

И снова я бегала к фельдшеру Русецкому, и снова он приходил вечерами и делал перевязки. Одеть нашего нового «гостя» было не во что: и дома, и у соседей мы подчистили все. И тогда я попросила своего одноклассника Костю Бондаревича, он принес какие-то старые брюки.

Товарищ этот прожил у нас дней десять, а как и куда ушел, не помню.

В начале августа Марат принес весть, что фашисты схватили Комалова и Дядиченко и держат их взаперти в графском каменном склепе.