Лен Джованитти - Кавалер ордена Почета

Отныне…

Мои родители умерли, и я не буду о них думать; я сирота.

И не буду думать о годе службы во Вьетнаме — это дело прошлое.

И не увижу ни того мальчика, лежащего на берегу с перерезанным горлом; ни Хэммера, застрелившего мальчика в поле; ни…

Однако телеграмма разрушила мою решимость забыть прошлое. Доставленная невскрытой в письме директора, который выражал надежду, что она содержит хорошие новости, телеграмма вдруг живо воскресила в памяти испытания вьетнамского года.

Телеграмма, как вам известно, была от министра обороны. В ней сообщалось, что я награжден орденом Почета за исключительную доблесть в бою. Указывалось, будто я уничтожил пулеметное гнездо и убил четырех солдат противника, спасая жизнь американского патруля, и т. д. и т. п.

Как я писал в начале своего дневника, в ответ на это сообщение я громко расхохотался. Это была поразительная нелепость. Меня наградили орденом Почета; меня приглашают с семьей в Белый дом, где президент лично вручит награду. С семьей!

Смех застрял у меня в горле. Я закурил марихуану, чтобы успокоиться, и долго вглядывался в телеграмму, перечитывая каждое слово:

Рядовому Дэвиду Глассу. Денверский приют для мальчиков. Денвер, штат Колорадо…

Длинная затяжка марихуаны, и я уже у ворот Белого дома со своей семьей — со всеми сиротами Денверского приюта. Гордый директор аккуратно построил их в праздничной одежде в две шеренги. Часовой Белого дома, волнуясь, читает телеграмму. Он должен проверить ее у своих начальников. Да, все в порядке. Можете входить со своей семьей, но прежде надо каждого обыскать, нет ли у него оружия. У мальчиков отбирают перочинные ножи и игрушечные ковбойские пистолеты.

Как министр обороны, я рад Вам сообщить, что Вы награждены орденом Почета за…

За убийство рядового Хэммера; за убийство лейтенанта «Летуна» и капралов Уэйда и Холи; за убийство полковника и генерала Ганна; за то, что слушал крики раненых и молчание убитых; за то, что терпел разбитые черепа, перерезанные горла, отрезанные пальцы, уши…

Вы проявили беспримерный героизм в бою и, рискуя жизнью, спасли от гибели патруль, уничтожили пулемет и четырех солдат противника. В знак признания Вашей доблести президент приглашает Вас прибыть с семьей в Белый дом в десять часов утра 28 августа для получения награды.

Уважаемый господин министр нападения! Я получил Вашу телеграмму с сообщением, что я награжден орденом Почета, и, хотя я ошеломлен таким признанием моих скромных заслуг во Вьетнаме, я также изумлен и встревожен. Изумлен, потому что Ваши компьютеры явно набрехали при выборе героя; встревожен, потому что я герой, не отвечающий Вашим нормам поведения, подобающим солдату. С другой стороны, компьютер, предназначенный для выбора героев, пожалуй, мудрее нас и правильно избрал меня для этой чести. Поэтому я принимаю почетную награду и буду присутствовать со своей большой семьей в Белом доме в назначенный день и час. Ваш соратник в борьбе за легализацию марихуаны рядовой Дэвид Гласс.

Телеграфист в конторе Западного союза, унюхав сладкий запах марихуаны, подозрительно уставился на меня, прежде чем взглянуть на рукописный бланк, который я подал, потом сердито проворчал:

— Надо отпечатать текст на машинке, а не писать от руки.

Он поглядел на меня через старомодные очки в железной оправе. Телеграфист был пожилой и настроен враждебно.

— Виноват, — сказал я, — но если вы не разбираете мой почерк, я перепишу.

Он снова углубился в телеграмму и прочел вслух:

— «Министру нападения». — Он взглянул на меня. — Вы хотите сказать, «Министру обороны», не так ли?

— Нет. Вы прочли правильно. — Я усмехнулся, но ему не было смешно. — Читайте дальше, — сказал я.

Он продолжал читать телеграмму про себя, водя во строчкам пальцем и шевеля губами. Прочтя половину, он опять сердито посмотрел на меня:

— Нельзя употреблять в телеграмме непристойные слова.

— Какие еще непристойные слова?

— Ругательства.

— Разве я употребил ругательства?

— Нечего меня дурачить, парень. Я не хочу неприятностей.

— Я не причиняю никаких неприятностей. Я только хочу отправить телеграмму.

Он ткнул пальцем в телеграмму.

— Нельзя писать «набрехали». Это противозаконно.

— Это разговорное слово. В нем нет ничего ругательного.

Вдруг в его глазах мелькнул испуг, когда они скользнули с моего лица вниз по форме. Я понял, что он смотрит, не вооружен ли я.

— Я не хочу неприятностей. Хочу только отправить эту телеграмму моему начальнику в Пентагон. А можно написать вместо «набрехали» «наврали»? — Я в последний раз затянулся сигаретой, бросил окурок на пол и затоптал.