Виталий Мелентьев - Разведка уходит в сумерки

— Ты просто забыл, что квашеная капуста, как и холодец, — исконно немецкие закуски. Но с тех пор как мы стали жить в других странах, мы начали забывать о родных обычаях, — он демонстративно понюхал воздух. — Ведь мы даже на войне употребляем французские духи. Когда-то мы смеялись над этим, называя французов «напомаженными обезьянами».

Вейсман искренне возмутился:

— Не болтай! Я не обязан жить, как какая-нибудь окопная свинья. Я служу в войсках СС. А в них, ты знаешь, собрана элита. Она может и должна позволять себе то, что непозволительно другим. Она выше этого!

Гельмут холодно усмехнулся и перебил товарища:

— Возможно, хотя ведь и я — из окопов. Но дело не в этом. Доведем наш разговор до конца, — с этой минуты он говорил холодно, ровным неменяющимся тоном исполнительного служаки. — Как ты видишь из карты, я предложил освободить первые траншеи и предоставить русским возможность войти в них. Мне это было необходимо для того, чтобы получить донесение от своего агента. А потом уж обрушить на эту траншею огонь, нанести русским потери и, если можно, захватить пленных. Для этого предполагалось организовать засады на флангах. Но моему командиру это показалось недостаточным. Он решил устроить маленькие «Канны», доморощенный «котел» и поставил задачу — уничтожить противника любыми средствами. Он хотел запугать противника, не понимая, что в наши дни его не запугаешь. — Шварц бросил быстрый взгляд на Вейсмана, но тот смолчал. — Русские не могли не заметить этого. И вот тут многое неясно даже мне — они настолько гибко и настолько талантливо сумели поставить себе на службу нашу педантичность и шаблонность военного мышления, что я несколько растерялся. И эта растерянность усугубилась тем, что все действия разрозненных групп русских, а главное — боевое их обеспечение, были организованы так, что я подумал: не появился ли у них гений. Но даже гений — не ясновидящий. Значит, у них на этом участке либо появилось несколько новых талантливых людей, либо старые люди научились мыслить талантливо. И то и другое опасно.

— Ты не преувеличиваешь? — строго и озабоченно спросил Отто, отрываясь от карты. Теперь он видел, что операция действительно была испорчена гельмутовскими командирами.

— Нет. Не преувеличиваю.

Гельмут рассказал, как проходил поиск, показал все его перипетии и убедил Вейсмана. Потом вынул из полевой сумки бумажку, новую карту и протянул все это своему следователю.

— После боя в течение нескольких дней я скрупулезно обыскивал траншеи и наконец нашел вот это донесение. — Гельмут постучал по бумажке. — Как видишь, мой человек точно указал расположение некоторых батарей, уточнил начертания своего переднего края, отметил некоторые штабы и, что для нас особенно важно, показал, какие огневые точки на нашей стороне засечены, а какие все еще не раскрыты. Согласись, что доставить нам такие сведения не сможет целый батальон разведчиков. А это сделал один паршивый пленный.

Вейсман не мог не оценить всю важность доставленных сведений и с хорошей завистью в голосе похвалил:

— Ты его славно обработал! Или он пришел готовеньким?

— Всякий трус — готовенький материал для предательства. А обрабатывал я его так же, как и тебя.

Несколько мгновений Вейсман смотрел на Гельмута с одобряющей улыбкой, но потом, когда до его сознания дошел смысл сказанного Шварцем, вскочил и заорал:

— Что?!

Собаки у порога тоже вскочили и заворчали. Шварц едва заметно прищурился и тоном приказа кинул:

— Прибери к рукам своих адъютантов!

— Ты забываешь!.. — гаркнул было Отто, но Шварц так же резко перебил:

— Это ты забываешь! Тебе лучше слушать, иначе ты рискуешь стать посмешищем всего фронта.

Опираясь руками о стол, Вейсман пристально смотрел в яростные и насмешливые глаза Гельмута и все яснее понимал, что с этим человеком шутить нельзя. С такими лучше не ссориться. И недаром Вейсман сам напросился на это задание: он давно хотел быть полезным Гельмуту. Кто знает, как сложатся события — существует какая-то военная группа, которая еще не показывает себя, но Отто чувствует: она существует. И она сильна. Может быть, лучше заранее приблизиться к ней?

— К черту! — махнул рукой Вейсман, и собаки опять уселись на задние лапы. — В конце концов, нам не стоит ссориться. Рассказывай, как ты обрабатывал меня.

— Так-то лучше. Слушай. Ты приехал моим сторонником, потому что надеешься использовать меня в будущем. Не перебивай. У меня к тебе примерно такое же отношение. А пока учись. В этом ты отстал. Так вот, — Гельмут неторопливо закурил, с удовольствием затянулся и выпустил вверх струю дыма. — Так вот, ты приехал с определенными намерениями, следовательно, настроением. Я создал соответствующую обстановку, чтобы укрепить его: уединение, относительный уют и, главное, тон. Понимаешь — тон?