Борис Громов - Ограниченный контингент

Меня такое положение не слишком волновало, хотя, скажу откровенно, порой становилось неприятно. Осенью, примерно через полгода после завершения панджшерской операции, мы еще раз детально обсудили взаимодействие с этим генералом. Понял меня он правильно. Проблем, связанных с предвзятым отношением к деятельности представителей Генерального штаба, у нас с ним больше не возникало. Позже этот генерал неоднократно прилетал в Афганистан и сделал достаточно много как для обеспечения армии всем необходимым, так и для решения некоторых проблем.

1985 год стал особенно тяжелым в моей судьбе. И не только потому, что летом командование Ограниченного контингента проводило операцию в Панджшере, которая требовала напряжения сил на пределе возможностей. Этот год оказался трагическим для нашей семьи.

3 мая я находился в штабе 40-й армии и работал в своем кабинете. В одном из соседних зданий, недалеко от дворца Амина, располагалась действовавшая в Кабуле Оперативная группа Министерства обороны, которую возглавлял генерал армии Валентин Иванович Варенников. Праздничный день был в самом разгаре, хотя само понятие «праздник» для тех, кто служил в Афганистане, было весьма относительным. Настроение у нас было приподнятым уже потому, что душманы не преподнесли нам в эти дни никаких «сюрпризов». В первой половине дня мы уточняли план на предстоящую неделю и определяли части, в которых необходимо побывать нашей группе. Пообедав вместе со своими офицерами, я вспомнил, что утром забыл у себя в комнате какую-то мелочь, и решил зайти за ней. В мае в Кабуле стоит уже неимоверная жара, поэтому, оказавшись у себя, подумал, дай-ка приму душ, чтобы работу продолжить, как мы шутили, «с бодрячком». Правда, душа этого хватало минут на пятнадцать, не больше, и камуфляж снова пропитывался потом.

Ополоснувшись в ванной, я собрался было уходить, как неожиданно раздался телефонный звонок. Поднимаю трубку — звонит помощник генерала армии Варенникова по ВВС. Спрашивает:

— Борис Всеволодович, вы знаете генерала Крапивина Евгения Ивановича, командующего ВВС Прикарпатского военного округа?

Конечно, я его знал. Больше того, мы вместе с ним учились два года в одной группе в академии Генерального штаба. Прекрасный человек, истинно русский богатырь, отличный военный летчик, профессионал в своем деле. Всего у него было, как говорится, в меру — и строгости, и юмора, который то и дело переходил в балагурство. Короче, Крапивин был душой нашего курса. Собственно говоря, именно он и провожал меня в последний раз в Афганистан, когда я улетал из Львова.

— Надо держаться. У нас есть данные, что генерал Крапивин погиб, разбился.

Для меня это был страшный удар. Я не мог себе этого представить. Сразу же как-то беспорядочно нахлынули вопросы. Что значит — «командующий разбился»? Он ведь сам уже не летал — как он мог разбиться?!

— Подробности пока неизвестны. Как нам передали, его самолет потерпел катастрофу.

Расстроился я страшно, на глаза чуть слезы не наворачиваются. Таких людей, как Крапивин, не часто встречаешь. Мужиком он был неповторимым. Сразу после этого известия стало как-то не по себе, чудовищно разболелась голова.

Зашел в штаб армии, поднялся в свой кабинет, и вдруг мелькнула мысль, которая пронзила меня всего словно током. Накануне майских праздников я разговаривал по телефону с женой. Она мне сказала, что уже купила билет на самолет и второго мая собирается лететь в Москву, где после моего перевода в центральный аппарат министерства нам предложили квартиру. В конце разговора она как-то между делом добавила, что звонил Крапивин и предлагал ей лететь вместе с ним.

Я начал лихорадочно соображать — что же делать и как узнать, кто вместе с Крапивиным был в этом самолете? Стал хвататься за телефоны. Наконец, немного успокоившись, связался по ВЧ с командным пунктом ВВС во Львове. Конечно, дежурившие офицеры уже все знали, но мне они ничего не сказали. Отделались одной фразой: «Пока выясняем».

Позвонил в Ивано-Франковск, где осталась моя семья. Там тоже ничего толком не удалось выяснить. Жены дома не было, трубку взял ее отец, который специально прилетел из Саратова, чтобы несколько дней посидеть с детьми. Подтвердил — да, Наташа улетела. Как я понял, он еще ничего не знал. Мне же стало ясно, что стряслась большая беда.

После этого я начал допрашивать, по-другому сказать не могу, летчиков из группы Варенникова. Им, безусловно, все было известно, но, видимо, они хотели меня подготовить и как-то смягчить этот удар. В конце концов они все рассказали. На борту самолета Ан-26, которым Крапивин 3 мая вылетел на совещание к главкому ВВС, вместе с ним находились два его сына, Андрей, курсант-выпускник военного училища летчиков, и Александр. Там находились еще несколько человек, в том числе и моя жена. На месте правого пилота сидел сын космонавта Валерия Быковского.