Ежи Путрамент: Сентябрь

Позитивная роль генерала сводится главным образом к прямому или косвенному воспитанию Мрочного. А тот прилежно проходит школу Болдына, и далее в предельно запутанных порой ситуациях в нем берет верх воспитанник, единомышленник генерала. Причем эту верность учителю адъютант сохраняет и после героической смерти Болдына. Верность тому лучшему, что было у генерала и что необходимо нести с собой дальше в великом походе.

…Генералы Домб-Фридеберг, ограниченный служака, пилсудчик, всю жизнь воевавший только с комплексом своего неславянского происхождения, и Пороля, старый алкоголик, с лакейской подобострастностью одобряющий явно провальный план обороны страны («Сентябрь»), полковник Туронь, главарь реакционной банды, палач, мечтающий о генеральских звездах («Перепутья»)… Они исчезают бесследно, люди вчерашнего дня. Партизанский генерал Болдын, погибая, продолжает жить в Мрочном, в сотнях бойцов, которые с его именем на устах атакуют врага. В этой преемственности — неодолимость идей, олицетворяемых народными избранниками.

Успешному воплощению замысла романа «Болдын», несомненно, способствовала очень точно подобранная интонация задушевного разговора, исповеди. Когда читаешь книгу, невольно оживают в памяти следующие знаменательные строки из мемуаров Путрамента: «Недавно Макс издал свои военные воспоминания, пользующиеся большим успехом. Правильно сделал. То, что писал о нем некогда я, оставалось — как бы там ни было — только литературной обработкой, а тема, как говорил нам когда-то Павленко, требовала подачи в духе дневниковой непосредственности». Такой безыскусности, непосредственности манеры изложения писателю удалось достичь в романе «Болдын», именно это и делает достоверной метаморфозу Пакоша-Мрочного, который на голову выше своих литературных собратьев.

Положительный герой — представитель поколения «Колумбов» — это прежде всего герой трудный. Он был рожден в спорах, и творческая дискуссия о нем не стихает по сей день. Варьируются старые решения, предлагаются новые. Р. Братный представил своих аковцев в героическом ореоле, а затем развенчал их. Т. Конвицкий в романе «Современный сонник» (1963) вывел «Колумба», осознающего свою вину перед обществом за свое прошлое. Герой Путрамента — человек с чистой совестью. Он осуществляет нелегкий шаг в наименее благоприятных условиях, задолго до победы, до первых успехов социалистического строя. Мечислав Пакош не просто меняет свою прежнюю аковскую кличку Арнольд на новую — Мрочный. Он усваивает и новые духовные ценности. Проникается верой в справедливость идей, за осуществление которых еще предстоит сражаться. Он обретает способность подыматься ради них под огнем в атаку. И подымать других.

Трудно отрываться от земли под обстрелом. Мрочному это было бы труднее вдвойне, если бы далеким сентябрьским днем не вставал под пулями на подступах к окруженной Варшаве подпоручик Маркевич. Этот офицер из интеллигентов твердо уяснил одно: с коммунистами можно идти в атаку — не подведут, не залягут. Мрочный сам становится коммунистом. И, приняв боевую эстафету от Маркевича, оставшегося уже где-то позади, у варшавской бессмертной баррикады, продвигается дальше и дальше…

Путрамент с I съезда польских писателей, состоявшегося еще в прифронтовом Люблине осенью 1944 года, выступает за активную роль литературы в воспитании нового человека, сознательного строителя социализма. Он поддерживает новаторство, обогащение арсенала творческих средств. Принципиальный противник серости, схематизма, писатель вместе с тем категорически отвергает псевдоэкспериментаторство, слепое подражание чуждым западным образцам. «Авангардизм, — подчеркивал Путрамент, — предполагает наличие литературы с минимальным радиусом воздействия, адресованной снобам. Художник обязан обновлять средства изображения, это ясно. Но не путем чрезмерного их усложнения. Слишком многое надо нам рассказать, чтобы стоило тратить время на подражательство. Прежде всего следует писать, а не мудрствовать лукаво».

Путрамент за героя, который всегда в наступлении. Он за наступательную литературу.

М. Игнатов

— Подвиньтесь, черт возьми! Здесь всем места хватит!

Высокий детина с орлиным носом и густыми черными бровями, не ожидая ответа, прыгнул в узкую траншею и очутился рядом с двумя мужчинами, с остервенением орудующими лопатами.