Ежи Путрамент: Сентябрь

Полицейские ринулись к траншее.

— Вылезать, всем вылезать!

В траншее замешательство, лопаты замерли, покрасневшие лица обращены в сторону комиссара.

— Живо, живо! — кричит полицейский. Но никто не трогается с места. Мертвая тишина.

Полицейские вопросительно уставились на комиссара. Кебысь шепчет:

— Ах, как нехорошо! Может, пусть тут остаются? Настроение у людей патриотическое…

— Плевать я хотел на их настроение! — рявкнул комиссар. — Кому отвечать придется? И все из-за вас!

— Может, нам перейти в другое место?

— А пресса, кино, радио?.. Может быть, вы сами уведомите министерство, что адрес изменился?

Кебысь снял пенсне и вытер лоб. Комиссар подошел к траншее.

— Граждане, прошу немедленно очистить территорию…

— Что значит очистить? — крикнул кто-то из толпы. Этот возглас развязал всем языки.

— Что мы, хуже других? — раздались голоса. — Здесь мы начали, здесь и закончим! Чего вы нам мешаете, мы для Гитлера копаем! Опять какие-то ведомственные махинации…

В наступившей внезапно тишине слышится крик комиссара:

— Кто, кто это сказал?

Молчание. На краю траншеи столпились чиновники. На лицах недоумение.

— Кто это сказал?! — продолжает бушевать комиссар и бежит туда, откуда донеслись голоса.

— Вот этого берите! — кричит он, тыча пальцем в детину с орлиным носом. Подбегают полицейские.

— Да вы что? — Детина недоуменно развел руками. — Пошли вы…

— Забирайте его, забирайте! — подгонял комиссар своих подчиненных.

— Что за шум? — Человек в черном жилете вышел вперед и заслонил собой детину. — Мы здесь с утра… бесплатно…

К комиссару подошел старичок в очках.

— Извините, пожалуйста, но все с таким воодушевлением…

Комиссар оглядывается, ища глазами Кебыся. Тот мгновенно понял, чего хочет он него комиссар.

— Граждане! — обратился он к толпе. — Это недоразумение! Тут слишком мало места для всех, а рядом большой ров, еще не начатая траншея — всего в двух кварталах отсюда.

— Ну и ступайте туда, раз это близко! — крикнул кто-то в ответ.

— Та траншея для нас слишком велика… Мы не справимся…

— Сказки все это!

— Да нет же, граждане. Даю слово!

— Сказки, ложь, надувательство! Как всегда!

— Граждане, мы тут ссоримся, а там работа стоит. Гитлеру как раз на руку, чтоб мы ссорились и работа не двигалась с места… Очень прошу вас, комиссар погорячился, но теперь все в порядке.

Люди один за другим вылезают из рва, забирают лопаты, рубашки, пиджаки и идут в указанном направлении. Детина с орлиным носом, наверное, пригнулся: в кучке самых яростных крикунов его не видно. Во рву остались только женщины.

— Может, пусть остаются? — наклонился Кебысь к комиссару. — Нам одним, пожалуй, не справиться… Вы ведь баб не боитесь?

Комиссар, ища глазами детину, нетерпеливо кивнул:

— Давайте.

Жалуясь на неразбериху, женщины остаются. Служащие, сняв пиджаки, прыгают в траншею, рассыльные в потрепанной форме принимаются раздавать лопаты. Едва начали копать, послышался какой-то шум. Комиссар помчался на мостовую. Кебысь заметался по скверику. Полицейские на всякий случай вытянулись по команде «смирно».

Но весь этот переполох оказался напрасным. К скверику подъехали две автомашины и, затормозив, выпустили облако голубоватого вонючего дыма. Из первой выскочили двое в черных очках, за ними третий, с укрепленным на треножнике ящиком, похожим на фотоаппарат, только побольше. Из второй автомашины тоже вылезли трое мужчин с болтающимися на пестрых летних рубашках блестящими «лейками».

— Пресса! — бросают они небрежно комиссару.

— Кто здесь старший? — задев комиссара локтем, спросил самый высокий из них. — Вы начальник? Или тот лысый? Пан начальник, разрешите… Я — Кунстман, из кинохроники «Пата». Мы должны, так сказать, наметить эскиз сценария. Вы тут роете? Почему не по прямой линии?

— Правила противовоздушной обороны…

— Ох, уж эти мне правила. Сколько вас человек?

— Из конторы — тридцать семь. Четверо отсутствуют.

— Это же насмешка! Приедет вице-министр, пресса, кино, радио, а вы…

— Есть представители… гм… общественности… домохозяйки…

— Домохозяйки! Вы думаете, что эти торговки получатся в моей хронике? Да от их задов у меня объектив лопнет. Ха-ха-ха! — Кунстман отрывисто, но сочно рассмеялся. — Да что с вами говорить? Одним словом, киноаппарат будет здесь, людей расставьте от этой клумбы до той липы. И пусть не копают. Велите им обождать!