Василий Алексеев - Россия солдатская

— Ну и что же? — Григорий с интересом посмотрел на сержанта и подумал: — Я не ошибся: Козлов типичный активист из рабочих.

— Ну и ничего. В 41-ом году все комсомольцы билеты рвали, да и партийцы тоже, а теперь ротный и политрук вызвали, велели всех комсомольцев на учет взять и самому заявление подать. Я им сказал, что билет-то потерял.

— Ты туляка спроси, — посоветовал Григорий, — у него вид рабочего, наверное комсомолец.

— Спрашивал уже, — безнадежным голосов ответил Козлов, — может он и был в комсомоле, да разве сознается!

— Почему же не сознается? — прикинулся удивленным Григорий.

Козлов посмотрел на него подозрительно и покачал головой:

— Ты что, был уже в боях?

— Был, — кивнул Григорий.

— Так сам, небось, знаешь, как зимой воевали, сколько народу положили! А летом немец опять даст жару.

— Ну и что же?

— А то, что в плен попадать лучше беспартийным. — Козлов вздохнул и отошел от Григория.

В роте Григория произошел скандал. В полк пришли первомайские подарки и были тотчас же разворованы начальством. Жалкие остатки водки и конфект дошли до роты для раздачи красноармейцам. Раздачей ведали старшина и политрук. Роту выстроили на поляне перед палаткой ротного командира. Сначала политрук не без труда сказал речь о празднике трудящихся, затем на смену ему выступил совсем пьяный старшина. Солдаты подходили по очереди и получали по шести конфект, которые старшина выдавал из мешка, находившегося в руках всюду поспевавшего вестового ротного. Раздав конфекты, старшина оглядел строй пьяными глазами и весело подмигнул. По строю прокатился ропот: всем хотелось выпить и все были разочарованы шестью конфектами. Старшина подставил ладонь к уху, как бы прислушиваясь к тому, о чем ропщут красноармейцы, глупо усмехнулся и вдруг заявил:

— А водки мы получили всего ничего, па-ни-ма-ете? С гулькин… — старшина произнес не вполне литературное слово, — а поэтому, по-этому делить ее не стали, по-ни-маете? Не стали, а выпили сами, — старшина заговорщически улыбнулся с таким видом, как будто был вполне уверен в полном сочувствии красноармейцев.

Ропот усилился, но в этот момент из палатки появился ротный с красным, сурово насупленным лицом. Стараясь соблюдать равновесие, ротный подошел к старшине, с неожиданной силой схватил его за шиворот и утащил в палатку. Политрук, не глядя красноармейцам в глаза, скомандовал:

— Разойдись!

Раздача первомайских подарков на этом кончилась.

Вечером Григорий и Козлов рассказали о происшедшем своему лейтенанту, но застенчивый днепропетровец не реагировал на события должным образом.

— Это дело политчасти, — ответил он уклончиво. — Вы поговорите с замполитом.

Замполит оказался тут же. Он вылез из темного угла лейтенантского шалаша и начал протирать заспанные глаза. Лейтенант дипломатически выскользнул из шалаша, а замполит, придя окончательно в себя, предложил Григорию и Козлову сесть. Слушая рассказ, замполит все больше и больше негодовал. Тщедушная, почти детская фигурка его грозно выпрямилась. Маленькое личико зарозовело, а в раскосых татарских глазах забегали искры.

— Разграбить первомайские подарки! — воскликнул замполит возмущенно. — Я им покажу! Если политрук не примет мер, я пойду прямо к комиссару дивизии, — замполит выбежал из палатки.

— Парень шустрый! — сказал Григорий Козлову выходя следом за замполитом.

— Воспитанник детского дома, — сказал Козлов, глядя вслед замполиту, — из татар. Зовут его Кимом. Только не долго быть ему замполитом, если останется таким горячим!

— Думаешь, ничего у него не выйдет? — спросил Григорий.

— Посмотрим, — покачал головой Козлов.

Вечером совершенно отрезвевший сконфуженный старшина появился в шалаше, где жил Григорий. Его сняли с должности старшины и направили во взвод в качестве подносчика. Замполит победил, но и его самого ждала беда. Политрук роты, для того, чтобы красноармейцы не занимались целый день изготовлением лепешек, решил сам организовать печение хлеба в ближайшей деревне. Новый старшина, вестовой и несколько найденных им в роте пекарей отправились со всей пайковой мукой в деревню, находившуюся в нескольких верстах от лагеря. В ожидании хлеба красноармейцы просидели целый день на концентратах пшенной каши и лепешках из мороженной картошки. Когда вечером экспедиция вернулась, то вместо семисот грамм муки красноармейцам раздали по полкилограмма совершенно мокрого хлеба, смешанного с какой-то дрянью. На другой день повторилось то же самое, на третий — то же. Замполит, ободренный успехом в деле с первомайской водкой, пожаловался комиссару батальона, а когда тот не обратил внимания, пошел к комиссару дивизии. Комиссар прискакал в роту верхом и сразу подъехал к шалашу взвода Григория.