Павел Ермаков - Все. что могли

Утром Ильин как всегда заторопился в пограничный отряд.

По дороге вновь задумался, почему сорвались две последние операции? Казалось, разведка получила выверенные данные о бандитских базах, действия пограничников были точно рассчитаны. Но оба раза они пришли на пустые места, потом были обстреляны, понесли потери.

Горошин обозлен, сконфужен. Жалко на него глядеть — почернел весь. Высказал предположение, не иначе, дескать, как из отряда утекает оперативная информация. Согласиться с этим нелегко, но и отрицать нелепо. Каким-то образом замыслы, разработанные в погранотряде, становятся известны противнику. Куда хуже-то?

Не все плохо, конечно. Вон связисты отличились. Отбили у бандитов двух захваченных линейщиков. Взяли пленного. К сожалению, не довели, был ранен и по дороге скончался. Но все равно молодцы. Особенно лихо действовал начальник связи капитан Гуменюк.

К связистам и направился Ильин в первый день нового года.

С утра стоял небольшой морозец, было тихо, невесомо кружились в воздухе снежинки. Надя проводила Ильина на службу, погуляла с сыном, покормила его и уложила спать. Только начала выкраивать ему штанишки из поношенной отцовской гимнастерки, — купить-то детской одежонки негде, — как услышала крик на улице. Вышла на крыльцо. Под окнами сновала девчушка лет десяти.

— Ой, где тут живет тетечка-ликорь? — причитала она, размазывая слезы по щекам.

— Что случилось? — спросила Надя.

— Та пацан наш, мий братко, вбився. Свалывся з сараю.

— Сильно ушибся?

— Можа ще живой. На хутори.

Надя привела девочку в комнату, попросила соседку посмотреть за сыном и побежала на конюшню. В эту минуту Кудрявцев выезжал из ворот на розвальнях. На просьбу Нади отвезти ее в хутор отозвался:

— Мигом домчим. Только короб на сани поставлю.

Через пяток минут подкатил к дому. Надя вышла с медицинской сумкой, усадила на сено девочку. Та успокоилась и с любопытством озиралась вокруг. Когда въехали в лес, Кудрявцев сказал:

— Вы рисковая, Надежда Михайловна.

— Ты разве боишься? — она метнула на солдата лукавый взгляд.

— Ну, вы скажете, чес-слово, — он нахмурился, тронул за спиной карабин. — У меня винторез.

Надя мысленно усмехнулась его наивности, будто «винторез» сам по себе отпугнет опасность. Невольно сунула руку во внутренний карман шубы, ощутила рубчатую рукоятку тяжелого «вальтера». Она все еще хранила подарок капитана Силаева — война не кончилась.

— Все ж подполковник поддаст мне жару, — Кудрявцев сокрушенно покрутил головой, взмахнул вожжами.

Лошадь пошла размашистой рысью, ошметки снега застучали по передку саней.

— Мы скоренько, Ваня. Надо человека спасать, — сказала Надя.

На хуторе несколько хат. Девочка показала на ту, что стояла на отлете, выглядела победнее других. Хозяйка встретила слезами:

— Ой, лышенько мени…

В полутемной горенке на деревянном топчане лежал подросток лет четырнадцати, укрытый старым, лоскутным одеялом. Он был бледен, слабо дышал. Пока Надя осматривала его, хозяйка всплескивала руками, жаловалась, что «чоловик» ее сгинул в начале войны и сынок «вбывся», главный работник, «без його ниякой жисти быть не може». Пошел с поветей сбросить сено скотине. Она его не сразу хватилась, а когда заглянула туда, хлопчик вылялся без памяти, весь в крови.

Бедро мальчика было насквозь пропорото вилами-тройчатками. Видимо, от болевого шока он потерял сознание и обескровел. На холоде кровь течет обильнее.

Слушая стоны матери, Надя почти автоматически выполняла все, что бессчетное число раз делала на фронте во время боя. Наконец, парнишка открыл глаза.

— Мамо, — прошептал он, — дэ ты?

— Тут я, сынку, — кинулась к нему женщина.

Скоро щеки мальца порозовели, очевидно, боль попритихла, и он на вопрос Нади, как приключилась с ним беда, ответил, что сначала уронил вилы, а потом оступился, упал, дальше уже ничего не помнит.

Еще с полчаса Надя посидела возле него, затем, увидев, что опасность позади, засобиралась в дорогу, наказав матери, чтоб сын ее обязательно лежал, не бередил рану.

— Вот, Ваня, все и обошлось, — говорила она Кудрявцеву, когда хуторок исчез за поворотом.

Кудрявцев улыбался в ответ, но вдруг слова застряли в глотке. Из-за придорожных деревьев метнулись люди. Лошадь схватили под уздцы, на Кудрявцева навалились двое, вырвали карабин.

— Прикордонник, такую твою мать… — реванул один из них в высоком малахае.