Павел Ермаков - Все. что могли

Как подарок судьбы, Стронге преподнес Богайцам поездку Леопольда на фронт во главе миссии.

— К моему личному другу генерал-полковнику Фридриху Паулюсу, — значительно подчеркнул Стронге и помаячил в воздухе пальцем. — Это большая честь для молодого офицера.

Чтоб Богаец выглядел посолидней, выхлопотал ему очередное воинское звание. Новый мундир, погоны гауптмана тешили самолюбие Богайца.

На этом фоне легко перенес очередной разлад с женой. Он сразу понял, ее не интересовал муж. Бабу, так грубо думалось сейчас о жене, вовсе не трогала его поездка на фронт, с возможными лишениями и опасностями. Она рассчитывала заполучить ценности, чтобы потом купаться в роскоши, устраивать приемы, хвалиться произведениями старины. Холодная, чужая женщина. Даже совместная постель не прибавила тепла в их отношения. Казалось, это ложе было противно ей, она брезговала им. Простились с женушкой холодно. Дальнейшее — в тумане.

Поезд тронулся через сутки. Ехали по воронежской земле, Богаец от нетерпения ерзал, засматривался в окно, читал названия станций. Ожидал увидеть ту, что значилась в обратном адресе на конверте, взятом им в квартире коменданта Ильина, жене которого удалось сбежать в прошлом году от Богайца. До сих пор не может себе простить, что упустил ее. Эсэсовец Зонгер тогда злословил над ним. Ничего, история повторяется. Вот побывает у Паулюса и явится к мадам Ильиной. Помнится, она была тогда в интересном положении. Надо думать, с появлением Богайца ее положение станет еще более интересным.

Под вечер поезд пришел на конечную станцию. Военный комендант принял Богайца с учтивостью и вниманием, на которое оказался способен. Да, он предупрежден о прибытии миссии, направленной господином Стронге. Да, генерал-полковнику Паулюсу доложено об этом. От него приезжали люди, но по независящим от них причинам не дождались, поскольку поезд опоздал на сутки.

— Сегодня войска фюрера перешли в последний и решительный штурм, — комендант привскочил со стула, выкинул руку, со значением потряс кулаком. — С минуты на минуту город будет в наших руках. Очень сожалею, что я сейчас не в рядах штурмующих. Сладостный миг победы!

Офицер прав, подумал Богаец. Одиннадцатого ноября — исторический день. Ему тоже, как этому коменданту, захотелось тотчас же оказаться в городе. Нет, не в рядах штурмующих, пусть воюют без него, а своими глазами увидеть, как покоряются и падают перед победителями крепости. Войти в город, который вот уже третий месяц первым упоминается во фронтовых сводках, гремит по радио, не сходит с газетных страниц.

— Послушайте, — комендант толкнул форточку.

Вместе с холодным воздухом в комнату ворвался грохот канонады, монотонный, перекатывающийся гул большого боя. Потемневшее небо озарялось багровыми бликами.

Офицер своей восторженностью, не подозревая того, невольно возбудил в Богайце неодолимое желание ехать туда как можно скорее. Его подгоняла мысль, что опоздай он, явись, когда все свершится, не будет того эффекта, на который рассчитывал господин Стронге. Потом не оберешься упреков, а он от господина Стронге еще очень зависим.

Богаец потребовал у коменданта транспорт для перевозки груза и офицера, хорошо знающего дорогу в город, для сопровождения. Тот пытался возражать, убеждал, что разумнее дождаться утра, днем ехать безопаснее. У Богайца шевельнулось благоразумие, но отступать он уже не мог.

Подогнали три грузовика с длинными, крытыми брезентом кузовами. Перегрузили из вагонов имущество. Обер-лейтенант разместил в них своих солдат, сам сел в кабину замыкающей машины. Подкатил бронированный вездеход с офицером и несколькими солдатами.

— Мой последний резерв, — сказал комендант. — Господин гауптман, садитесь в бронетранспортер.

Против своего желания, Богаец поехал в кабине первого грузовика, посадив рядом денщика.

— Держись поближе к нему, — сказал он шоферу, кивнув на вездеход.

Дорога оказалась накатанной, местами ее замело снегом. Мотор гудел ровно, в кабине было тепло. Чем ближе подъезжали к городу, тем отчетливее просматривалось стоявшее над ним зарево. Богаец усмехался, вспоминая, как комендант уговаривал его остаться на станции. Всячески лебезил, угодничал, надеясь, не расщедрится ли приезжий гауптман, не одарит ли и его зимней офицерской шинелью. Мысль прервалась внезапно.

Под бронетранспортером метнулась огромная оранжевая вспышка. Он встал на дыбы, как норовистая лошадь, и завалился в сторону. В тот же миг по ветровому стеклу грузовика пробежала строчка, выписанная автоматной очередью. Пули легли столь ровно, будто стрелявший положил их с точным расчетом. Богаец оторопел от удивления, не успел даже испугаться, это произошло в следующее мгновение. Краем глаза он увидел, как водитель откинул голову назад, потом упал лицом на руль. Богайца ударило в правое плечо. Грузовик вильнул вслед за бронетранспортером и врезался в него. Снизу из-под кабины вырвалось пламя.