Павел Ермаков - Все. что могли

Ильин спросил о десанте. Пленный опять начал уверять, что ничего не скроет от русского командира и надеется на его снисходительность к себе. К командиру десанта еще днем, рассказывал он, пришли двое русских военных. Два человека, одетых в форму советских офицеров, уточнил он. Десант сразу разделился. Большая часть вместе с теми, двумя, ушла в северном направлении. Куда, в какой населенный пункт? Ему не известно. Это было сохранено в тайне. Видел ли он русских и, если встретит, то узнает ли их? Да, он запомнил тех людей.

Слушая пленного, Ильин презрительно пенял себе: «Ну, накрыл десант одним махом? На словах ты — мастак. А на деле?» Однако отхлестать себя легче, чем придумать, что делать дальше. Было бы распрекрасно воевать, если бы все шло по твоим планам. Немцы имеют свои, с твоими не считаются. Они не глупее тебя и твоего полковника.

С виноватым видом стоял неподалеку младший лейтенант Горошкин. Считал, это он «сыпанул махру», то есть ввел в заблуждение комбата, принял эту группу за весь десант.

— Товарищ капитан, не ищет ли немец пути-дороги на ту сторону реки? — высказал он предположение.

— Почему бы сразу не высадить десант там?

— О двоих-то русских помните? Что за встреча-свидание?

— Помню, Вася, — Ильин встал на колено к фонарю, зашуршал картой. — Гляди сюда. Тут изгиб реки, большая отмель. Для переправы подходящее место.

— Дак, и балка, о которой вы говорили, там. Десант ее не обойдет. Укрыться, костерок запалить, кашу сварить им тоже надо. Опять же вода-питье необходимы.

— Заставы пойдут вдоль реки. Ты со своими ребятами впереди, что бы ни случилось, себя не обнаруживать, — Ильин свернул карту, убрал в сумку, немного подумав, добавил: — Группу пограничников я продвину южнее того места, где у нас был бой. Велю до утра рвать гранаты, толовые шашки, стрелять из пулеметов и винтовок, в том числе и из немецких.

— Стало быть, «десант ведет бой, не сдается». Тот, что оставлен там, — догадливо кивнул Горошкин.

Подошел начальник штаба батальона, старший лейтенант, назначенный полмесяца назад, в штабной роли новичок. Подал Ильину листок.

— Теперь можно и доложить полковнику, — сказал Ильин, посмотрев записи. — Передай, пусть с нашего убитого подберут подходящую одежду для этого пленного. Но чтоб незаметно. Слушай, что мы тут с полковой разведкой намозговали…

— Я пошел, товарищ капитан? Время не терпит, — сказал Горошкин.

— Иди. Землю носом рой, а десант найди.

В предутренний час в осенней степи темно, хоть глаз выколи. Густая и вязкая, словно деготь, мгла сгладила неровности, оплела кустарники. Низкое небо без единой звездочки, без малейшего просвета тяжело нависло над землей, придавило. Близкая река тоже не проблескивала, вобрав в себя чернильную темноту неба.

«Ну, и ночка. Только соловью-разбойнику шастать в такую пору, да посвистывать, пугать честной народ, — напряженно думал Ильин, шагая осторожно, чтобы не оступиться. — Где он, этот честной народ?»

Все живое и живущее в степи притаилось, затихло, было столь же безмолвно, как и сама степь. Ильин угадывал лишь движение своих бойцов, шаги десятков ног, уминающих жесткий ковыль. Сквозь мягкий шелест отчетливо слышал долетавшие до слуха звуки «боя». Кто знает, может, немцы и поверят в то, что, бросив русским кость, они заставили их увязнуть там.

Полковник Стогов после услышанного доклада, не шифрованного, а иносказательного, поскольку времени в обрез, также передал Ильину, что знакомые ему сообщили, гости прогуливались в том месте, которое он и указывал. Пообещал сам с приятелями быть там, чтобы вместе попотчевать гостей утренним чаем.

Послушать их разговор со стороны — приятельская болтовня. Наивно было бы думать, что в десанте нет переводчиков, что немцы не дежурят круглые сутки у радиоприемников и не ловят наших переговоров. Из тарабарщины, которой обменялись Стогов и Ильин, они, конечно, могут понять, что речь шла о них. Но о какой части десанта, скорей, о той, с которой и до сих пор продолжается «бой». Во всяком случае, спокойствия в их души этот «туман» не внесет. Ильин еще не сообщил командиру полка о пленном советском немце. До поры умолчал.

Необычная все же история с этим немцем. Пока шли, Ильин поговорил с ним. Тот понял, что его не собираются расстреливать, как пугали перед заброской десанта. Кажется, он для чего-то нужен русским, не для потехи же его переодели. Волновался, рассказывая о себе, хотел, чтобы русский командир поверил в то, какую злую шутку сыграла с ним жизнь.