Вера Инбер - Почти три года (Ленинградский дневник)

7 часов

Вернулась с прогулки. Сейчас же за нашими зданиями улица Льва Толстого перегорожена. Висит табличка: «Проход и проезд воспрещен. Опасно». (Там неподалеку лежит бомба. Она упала в проходной двор, которым мы обычно ходим в райком. Будут разряжать ее.)

Сегодня ночью, конечно, предстоит то же самое.

18 апреля 1943 года. 5 часов дня

Только что вернулась из города, с олимпиады детского творчества, устроенной Дворцом пионеров совместно с Институтом усовершенствования учителей. Олимпиада длится уже несколько дней, в ней принимают участие школы всех районов из числа тех, которые не были эвакуированы.

В залах Дворца одновременно поют, танцуют, читают, участвуют в оркестре. Комнаты по мере возможности отоплены, прибраны. Устроена выставка рисунков, рукоделий, лепки.

В синем маленьком зале с куполом 341-я школа Володарского района исполнила под собственный оркестр песню «Махорочка». Часть исполнителей, для удобства публики, была помещена на стульях. Исполнители, стоящие на полу, относились к тем, которые на стульях, с явным пренебрежением.

У одного певца как раз менялись передние молочные зубы. Его временно перевели в дирижеры, что дало ему возможность стоять спиной к зрительному залу.

Смешливый Витя Иванов, баянист, то и дело прятал лицо за баян. У него на куртке нашивки ефрейтора летной части.

116-я школа Выборгского района показала кукольный театр «Умный Петрушка». Действующие лица: Петрушка, свинарка, лошадь и корова.

Более взрослые школьницы читали стихи.

В заключение смотрели русскую пляску. Год тому назад эти дети не то что плясать — ходить и то могли с трудом, так были слабы.

Из Дворца пионеров пошли в Казанский собор, на могилу Кутузова: мы давно собирались.

Апрельские облака плыли над Невским. Было свежо, ветрено.

В соборе — мраморная стужа. Косой солнечный столб как бы дымится среди колонн. Знамена склоняются над гробницей. И на доске гравированные золотом слова Суворова о Кутузове при штурме Измаила: «Он находился у меня на левом фланге, но был моей правой рукой…»

Вернулись домой. А за время нашего отсутствия к нам упало четыре снаряда.

19 апреля 1943 года

Восхитительная нелетная погода: облачно, дождливо. Если бы существовала такая погода и для артиллерии!..

27 апреля 1943 года

Простудилась в Филармонии, на концерте памяти Рахманинова. Эти большие каменные здания как наберутся зимнего холода, так и держат его до новой зимы.

Было полно. Я узнавала многих, с кем встречалась здесь в те вечера, когда мы сидели в валенках и шубах. Теперь не то. Люстра тогда горела в четверть силы, а теперь хрустальные подвески пронизаны светом. У военных новые ордена, которых еще не существовало осенью 1941 года.

Только холодно очень.

Я сидела и чувствовала: захварываю. Но не было сил оторваться от Второго концерта (фортепиано с оркестром). Эта вещь действует на меня магически… я даже не подберу слов. У меня мороз бежал по коже. Он соединился с холодом здания. И эти два мороза застудили меня. Теперь вот лежу.

29 апреля 1943 года 12 часов дня

Вчерашний обстрел был одним из самых сильных, если не самым сильным за все время блокады. Упало 220 снарядов, но не к нам, а в Куйбышевский район. Мы только издали слышали раскаты, но они были так сильны, что казалось — у нас.

Снаряд попал в главный штаб МПВО города и убил комиссара. Снаряд пробил насквозь здание Радиоцентра, разрушив помещение «Последних известий по радио». Хорошо, что всем было приказано уйти в бомбоубежище.

И снова — все более упорные разговоры о штурме. Недалеко от «Ленинградской правды», на площади, строят доты невиданной дотоле крепости.

У меня болит правое ухо. Шум и слабость. Но настроение хорошее: довольна своей статьей о детях и стихами.

1 мая 1943 года. Около полудня

Сегодня в 9 часов утра проснулась оттого, что раскачивался дом. Он качался, как качели, прежде чем остановиться. Это Гитлер «поздравил» нас с Первым мая.

Снарядов было не много, штук восемь, выпущенных один за другим, очевидно с бронеплощадки. Второй такой «шквал» был днем, но несколько слабее.

Прелестный концерт был вчера ночью, в половине первого. Трогательно звучали гавайские гитары и старинные романсы в эфире, только недавно содрогавшемся от орудийных раскатов.

9 мая 1943 года

Наконец-то пришла в себя после двухнедельной болезни. У меня уже начиналось воспаление легких, но стали давать мне сульфидин. Он убил легочных «диплококков», но попутно чуть не убил меня вместе с ними.