Олег Шушаков - И на вражьей земле...

В кабинет без стука вошел капитан Галушка, молча сел на стул напротив комполка и поставил на стол бутылку водки. Портанский посмотрел на него, а потом также молча выдвинул ящик письменного стола и достал два давно немытых стакана…

Неделю спустя, двадцать девятого августа, Указом Президиума Верховного Совета СССР тринадцати пилотам четвертого минно-торпедного авиаполка ВВС Тихоокеанского флота было присвоено звание Герой Советского Союза. Из них девятерым посмертно. За огненные тараны…

За мужество и героизм личного состава полк был награжден орденом Ленина.

Начальник ВВС ВМФ комдив Жаворонков лично проследил, чтобы четвертый минно-торпедный в кратчайшее время получил пополнение. Три эскадрильи торпедоносцев были срочно переброшены с Черного моря, а одна с Балтики. И теперь в полку снова имелось шестьдесят два ДБ-3Т. Помкомполка, вместо геройски таранившего вражеский крейсер капитана Синякова, был назначен капитан Токарев.

О том, что ему присвоено звание Героя, лейтенант Полищук узнал в госпитале. Сначала он не поверил и думал, что ребята опять его разыгрывают, но ему показали газету, и он долго читал и перечитывал этот Указ:

За образцовое выполнение боевых заданий и геройство, проявленное при выполнении боевых заданий, присвоить звание Героя Советского Союза».

Неужели это про него? Николаю казалось, что ничего он такого особенно геройского не сделал… Сделал то, что должен был сделать. И все. Он, между прочим, вообще никаких подвигов совершать не собирался.

Список был длинный. Тридцать девять фамилий… Глаза Николая выхватывали знакомые и незнакомые имена:

«Лейтенанту Василенко Александру Ивановичу

Сашка!.. Молодец!.. А еще говорил, летаем низко – Мама Будет Рада…

Капитану Галушке Петру Никаноровичу

Ага, и Петро тут!.. Альбатрос тихоокеанских морей!

Старшему политруку Гапоненко Василию Павловичу

Комиссар четвертого минно-торпедного…

Капитану Душину Алексею Захаровичу

А вот и комэска!

Полковнику Ермаченкову Василию Васильевичу

Командир бригады…

Комбригу Залевскому Адаму Иосифовичу

Этого не знаю…

Капитану Коккинаки Константину Константиновичу

Второй из династии Коккинаки… Значит, теперь Сашка на очереди…

Комбригу Лемешко Петру Николаевичу

Командующий ВВС флота… Ну а как же… Это само собой…

Капитану Осипову Евгению Викторовичу

Кажется из пятидесятого минно-торпедного…

Майору Петрову Борису Лаврентьевичу

Комполка!

Лейтенанту Полищуку Николаю Матвеевичу

Полных тезок, да еще в том же звании, на ТОФе у меня пока не наблюдалось… Значит, все точно…

Майору Портанскому Виктору Николаевичу

Командир четвертого минно-торпедного…

Майору Почиковскому Борису Антоновичу

Сашкин комполка!..

Капитану Синякову Георгию Николаевичу

Опять из четвертого… Много торпедоносцев…

Майору Супруну Степану Павловичу

Кажется, летчик-испытатель…

Флагману первого ранга Юмашеву Ивану Степановичу

Комфлота…

Капитану Якушенко Павлу Ивановичу».

Павло!.. Ты смотри, как мы тогда в купе-то подобрались! Кто бы подумал, а!

Так уж вышло, что из всех новоиспеченных Героев только лейтенант Полищук находился на излечении во Владивостокском военно-морском госпитале. И часа не прошло, как слух о том, что в одной из палат лежит настоящий Герой, разнесся по этажам. Тут же началось паломничество… И очень скоро Николай на себе ощутил, что бремя славы, хотя и называется сладким, не зря зовется бременем.

До этого молоденькие симпатичные медсестры видели в нем всего лишь худого, стриженого и, чего скрывать, довольно невзрачного, легкораненого среднего командира, то бишь лейтенанта. Одним словом, делая ему перевязку, могли разговаривать о чем-то своем, как будто наматывали бинт на манекен.

Теперь же они сбегались стайками к палате, подсматривали по очереди через щелку в дверях, громко шушукались и хихикали… Что они там говорили, Николай, ясное дело, не знал. Но догадывался… У него горели щеки и пылали уши, и он ничего не мог с этим поделать…

Выручил Николая военный комиссар госпиталя старший политрук Нефедов, которого за глаза все звали «это самое». Как только он показался в коридоре, сестричек как ветром сдуло. Афанасий Спиридонович держал девчонок в ежовых рукавицах, и они боялись его даже больше чем главврача.