Василий Добрынин - Последняя мировая... Книга 1

— Читал, — удивился Мирка.

— Ладно. В общем, шанс быть завтра живыми — там! Не больше, чем у других, но там есть. Здесь — нет! Возвращайтесь!

Жаркая бледность ударила Мирке в лицо. Онемели скулы.

— Ничего не поделать, ребята. И постарайтесь выжить. Немцы теряют контроль. Им скоро конец. Как зовут тебя, школьник?

— Мирка.

— Еврей?

— Нет, мое имя Мирон.

— А, да, есть такое… Жизнь не иссякла, Мирон. Ты помни, что дома ждут. Надо выжить … Ты обещаешь?

— Да, — сказал тихо Мирка. «Проще было убить нас…» — неуверенно думал он.

НКВДист исчез, так же как появился — призрачным миражом.

— Ушел? — поднял голову Ваня.

— Ушел.

— Кто он такой?

— Не знаю, Ваня, кто он… Одно скажу, прав человек. И ничего не поделать с этим!

— Ты что! — изумился Ваня, — Назад?!

— Да.

— Назад? Да я скорей здесь же на месте умру! Не был ты партизаном, не был!

— Мы не готовы…

— Да таких, как ты, — холодно сказал Ваня. Он поднялся, и смотрел в глаза Мирки, — убивают на месте, и дальше идут! Понятно?

— Можешь и так… Мы сумели выйти. Но уйти не сумеем, Ваня! Нет! А выйти — можем рискнуть и еще. Обещаю…нам надо думать.

— К черту твои обещания, Мирка! Ты все мне сказал? — твердым шагом Ваня шагнул было прочь, обернулся...

— Ваня, — напомнил Мирка, — кто-то из нас, из-за этого, будет убит. А скорее — оба.

Ваня прошел, по инерции, прочь. Тьма не совсем его спрятала, и увидел Мирка, как рука его прилегла к затылку.

— Этот, твой … — проворчал он на удалении, — Он что убить меня, что ли хотел?

И опустился на землю. Подошел и присел рядом Мирка. Давая опору друг другу: спиной к спине, смотрели с тоской друзья в темное, далекое небо. Скользили в нем медленно тяжелые серебристые, в свете прожекторов, груженые бомбами крестики.

— Вот бы одна, — с тоской сказал Ваня, — упала такая, чтобы весь лагерь, прямо сейчас — дотла!

Еще могли подышать два друга воздухом, так похожим на настоящий воздух свободы. Ускользающим он оказался сегодня, неверным…

— А может, — подумал вслух Мирка, — разрушили крематорий? Или убило нашего немца? — Как утренний свет, заглянул на мгновение в душу: «А это ведь все, — понял Мирка, — вполне может стать… Теперь может стать. Может!». Мысль была новой, — и с ней уже не совсем безнадежной казалась жизнь!

— Идем назад, Вань! — сказал Мирка.

«Не исчезнуть бы только завтра же!...» — вжимаясь в землю под токоведущей колючкой, подумал Мирка. Ваня и он возвращались в Освенцим. Было обидно, имея цель, — бесцельно, случайно, погибнуть теперь в неволе, в любой момент. Исчезнуть бесследно.

— Auf die selbe Arbeit!*(*на ту же работу) — велел Дlteren.

И Мирка пошел к печам. «За что они так меня любят?!» — вспомнил он горькую мысль предыдущего дня. Здесь не разговаривали, слова не нужны были в этой работе. Загрузка топок. Двадцать минут — и снова трупы с тележек, — снова загрузка. Здесь только две должности: старшие, следящие за работой топок, и все остальные — помощники. И тысячи неостывших трупов, превращаемых в пепел, который потом выгребался из топок, вывозился прочь и падал из кузовов грузовых машин в Вислу. Вода растворяет пепел…

Здесь не на что; не за чем было смотреть, нечего контролировать, и сюда почти не заходили эсэсовцы. Дай бог, подальше от них был Мирка; и здесь, старший зондер прав, — здесь не столь быстро терялись силы…

«Дата какая сегодня? — екнуло сердце, — В какой день умру, не знаю!». Изменяли сегодня правилам немцы, или что-то случилось. В топочный зал крематория вошли три офицера в сопровождении автоматчиков. Быстро слетели в приветствии шапки зондеров. Шло сжигание, старший зондер, и зондеры зала ждали вопросов. Гул пламени в топках, привычный для уха, стал крепнуть в застывшей паузе. Но что было спрашивать здесь, где все очевидно, и ничего непонятного нет? Пламя гудит, осыпается пепел, прислуга на месте. Что, можно пламя остановить на время?

Немцы, как изваяния, постояв: один впереди, другие, по субординации — сзади, — медлили, не уходили. «Окажусь для них самым заметным…» — подумал Мирка, который работал у крайней, самой дальней печи. Офицер — первое изваяние, клюнул, по-журавлиному головой и двинулся в зал. За ним остальные. Он шел вдоль печей, щуря глаз, присматривался, слушал гудение в топках. Не подошел вплотную к рабочему месту Мирки. Но он видел все: он несколько раз скользнул в сторону лифта, где были пустые тележки. Он обратил внимание, что один из зондеров, опираясь на высокую поперечную ручку-оглоблю, умеет спать стоя. И еще, — обратил внимание Мирка, — офицер с любопытством смотрел в лица трупов. Может, его удивляло то, что на них, насильственно умерших, нет никаких эмоций? Трупы из газовых камер, действительно отличались этим…