Александр Пересвет: Воин Донбасса

Время от времени Алексей мотал головой, особенно подвыпив, когда вспоминал о тёзке из 135 полка. Вот ведь как много от приказа зависит! Получил его Выхватов от командарма, лично и непосредственно. И пошёл творить чудеса в Цхинвале. Будучи как бы личным порученцем командующего. А значит — грудь в крестах или голова в кустах. Голова осталась на плечах — значит, должна была реализоваться первая часть формулы.

А ты вот там же, но всего лишь под командиром полка дышишь. Да комбат тут же, тоже командует. Улицу против танков грузинских удерживали. Алексей боевыми тройками с гранатомётчиками управлял. Два танка сожгли, два захватили — чья заслуга?

Ну, конечно, командира! Только не ротного, когда он на глазах начальства воюет. Во всяком случае, не в первую очередь. Особенно, если полковой в рапорте лично боем управлял…

А тут ещё осколок, да ловко как! Бровь, веко, щёку разрезал. А главное, по роговице чикнул. Глаз, как выяснилось потом, остался зрячим — осколок именно черкнул, резанул роговицу словно по методу академика Фёдорова. Это врачи позже говорили, качая головами и соглашаясь с наличием чуда.

Чудо чудом, но это — глаз. Без него боя больше уже не поведёшь. Так что, вроде и повоевал, а вроде и из строя быстро вышел. Оставил, получается, начальников посреди сражения. Так что в этих условиях и «За отвагу» — это вполне себе по обстоятельствам… Да к тому же сертификат на жильё…

Это как раз позднее Тихон Ященко объяснил. Когда Алексей как-то, уже работая в «Антее» и расслабившись после коньячка, посетовал, что вот, мол, медаль после ордена получил. На снижение, мол, пошёл…

«Орден у тебя за что? — рассудительно спрашивал Тихон, прекрасно зная, впрочем, за что Алексей получил «Мужество». — За Шатой. А Шатой у нас что? Официально объявлен последним сражением войны. Соответственно, победным. Тут в мозгах любого командира и штабного все награды на ступень поднимаются».

Алексей тогда усмехнулся — значит, и ордена тогда не заслужил?

«Нет, «Мужество» тебе вполне по заслугам дали, — правильно поняв ухмылку, пояснил свою мысль Ященко. — Разведчики обнаруживают засаду противника, вступают в бой, предупредив командование, молодой лейтенант, получив тяжёлое ранение, прикрывает из пулемёта своих солдат, не давая противнику поднять головы. И, удерживая таким образом его внимание на себе, способствует успеху всего подразделения, обошедшего противника с тыла. Правильно излагаю? Хоть сейчас в наградное…» — теперь усмехнулся уже Ященко. И Алексея в очередной раз поразило, насколько опытен в реальных армейских делах этот казак с вечной хитринкой в светлых глазах.

О том бое он рассказал Тихону давно. Ещё когда в госпитале оказались в одной палате — лейтенант-разведчик и отставник-контрактник. Не старый ещё, но с такой чувствовавшейся во всём аурой боевого волка, что Алексей и гадать не решался, где тот побывал. А сблизило их то, что лежали с практически аналогичными ранениями — сложной сочетанной травмой голеностопного сустава. И получены оказались в сходных обстоятельствах — Ященко тоже на первой чеченской фактически спас попавшую в засаду колонну, упав за пулемёт убитого бойца и выкосив аж два гнезда «духовских» гранатомётчиков. С практически перебитой ногой!

И тоже получил «За мужество», хотя, как рассказал, выдвигали на «Героя». Но — казак, контрактник, чужой. Обойдётся и так. Тем более что с казаками у армейских были тогда серьёзные трения. Жестоки бывали казачки по отношению к «чехам», что уж там. И с дисциплиной отношения поддерживали не всегда взаимные…

«Эх, нам бы тогда, как вам, — разрешали бы без раздумий применять оружие по всему, что сопротивляется, — как-то проговорился Ященко. — Рассказывали ребята с вашей войны, что не было у вас тех ограничений, что нас вязали по рукам и ногам. Аж завидно».

Но и казак Ященко был явно тоже не простой — в главном военном госпитале персонал уделял ему внимание, которому позавидует и полковник. Хотя лежал, в общем, планово, реабилитируясь после операции на раненном суставе. Впрочем, и деньжата у казака явно водились — для дополнительной мотивации персонала…

Тогда, в госпитале, и сошлись зелёный лейтенант и явно понюхавший пороху казак, мутно отшутившийся на вопрос об армейском звании: «Называй есаулом — не ошибёшься». Соответствует майору, навёл потом справки Кравченко. Хотя, как позже выяснилось, в рядах «непобедимой и легендарной» Ященко побывал только срочником, дослужившись всего лишь до сержанта.