Филипп Капуто: Военный слух

Эта книга не претендует на историческое исследование. В ней нет ничего о политике, власти, стратегии, влиянии, национальных интересах или внешней политике. Она не предъявляет обвинений тем видным деятелям, что привели нас в Индокитай, и чьи ошибки были оплачены кровью самых обычных людей. В общих словах, это просто книга о войне, о том, что люди делают на войне, и о том, что война делает с ними. В более узком смысле это рассказ солдата о самом продолжительном военном конфликте с нашим участием, единственном, что мы проиграли, и в первую очередь — мои воспоминания о том длительном и порой неприятном периоде моей жизни.

8 марта 1965 года, будучи молодым пехотным офицером, я высадился в Дананге в составе одного из батальонов 9-й экспедиционной бригады морской пехоты — первого боевого соединения США, отправленного в Индокитай. В следующий раз я прибыл туда в апреле 1975 года в качестве газетного репортёра и освещал наступление коммунистов, завершившееся падением Сайгона. Мне довелось побывать и в числе первых американцев, воевавших во Вьетнаме, и в числе последних, эвакуированных оттуда всего за несколько часов до входа Северо-Вьетнамской Армии [1] Широкоупотребимое в американской литературе название Вьетнамской Народной армии — АФ в столицу.

В этой книге рассказывается в основном о морских пехотинцах, с которыми я служил в 1965 и 1966 годах, но я решил добавить ещё и эпилог с кратким описанием исхода американцев из Вьетнама. Между этими событиями прошло всего десять лет, однако если сравнить, с каким позором мы уходили из Вьетнама, и с какой высочайшей самоуверенностью мы туда вошли, то кажется, что их разделяет целое столетие.

Американцы, чья юность пришлась на иное время, не на начало шестидесятых, могут и не понимать, какими были те годы, когда в стране царило ощущение гордости и беспредельной самонадеянности. Большинство из трёх с половиной тысяч человек нашей бригады были рождены в годы Второй мировой войны или вскоре после неё, и были детьми именно той эры, века Камелота президента Кеннеди. Мы отправились за океан исполненными иллюзий, и винить за это следовало в равной степени и нашу молодость, и пьянящую атмосферу тех лет.

Война всегда кажется привлекательной молодым, которые ничего о ней не знают, но мы надели военную форму ещё и потому, что купились на вызов, брошенный президентом Кеннеди — «спроси, что ты можешь сделать для своей страны», который пробудил в нас идеализм миссионерского толка. Америка в те годы казалась всемогущей: тогда наша страна могла ещё заявлять о том, что не проиграла ни одной войны, и мы верили в то, что наше предназначение состоит в том, чтобы пресекать преступные деяния злодеев-коммунистов и распространять наши политические идеалы по всему миру. Подобно французским солдатам конца восемнадцатого века, мы считали, что воюем за дело, «обречённое на триумфальный успех». И потому, выходя в то сырое мартовское утро на рисовые поля, мы несли с собой не только винтовки с рюкзаками, но и безоговорочную убеждённость в том, что в скором времени вьетконговцы будут разбиты, а дело наше благородное и благое. Со временем эта убеждённость исчезла, остались лишь винтовки с рюкзаками.

Когда мы обнаружили, что те, кого мы презрительно считали всего лишь крестьянами-партизанами, на самом деле являются смертельно опасным, непреклонным противником, наша прежняя уверенность пошатнулась. Не укрепляли её и списки потерь, которые с каждой неделей становились всё длиннее, а военных успехов в оправдание пролитой крови не было. К осени наша увлекательная экспедиция превратилась в изнурительную войну на истощение, конца которой не предвиделось, а мы на ней сражались лишь за собственное выживание, и ни за что иное.