Абрам Вольф - В чужой стране

— А взрывчатка будет? — спросил Зуев.

— Динамита пока нет, но Жульян достанет. Между прочим, я когда партизанил в Сибири, так мы разрушали дорогу и без взрывчатки. Метод самый простой… — Он вытащил из кармана нож, прочертил на земляном полу две длинные линии, затем нанес короткие поперечные линии. — Вот вам полотно дороги. Берем, к примеру, эту шпалу и с левой стороны делаем под ней подкоп. Только поглубже, ясно? Теперь делаем подкоп под второй шпалой, только уже не с левой, а с правой стороны. А третью шпалу опять подкапываем с этого конца, с левой стороны. В общем, шахматным порядком… Почему так делается подкоп? А вот смотрите, что получается. Паровоз надавил на этот рельс — просело слева, надавил на другой рельс — просело справа. И пошел он плясать! Паровоз своей тяжестью сам разваливает полотно. Поняли?

— Толково! — восхищенно сказал Новоженов. — Это мы испробуем…

— Разведаем хорошо район и начнем. Сейчас, товарищи, главное — разведка, изучение обстановки, людей, налаживание связей. — Шукшин прикурил от лампы, стоявшей на нарах, убавил фитиль. Помолчав, проговорил — Да, без хорошей разведки мы пропадем. Тщательная разведка и дисциплина. Строжайшая дисциплина!

Рано утром Мартин провел Жефа. Шел сильный дождь, оба они промокли до нитки. Ввалившись в землянку, Жеф весело поздоровался с русскими и с шуточками начал скидывать мокрую одежду. С его приходом в землянке сразу стало шумно, тесно и как будто светлее.

Оставшись в одних трусах, он уселся и пошлепал себя по широкой мускулистой груди.

— Жеф больной… совсем больной! — Бельгиец хитровато подмигнул Шукшину: — Папир кранк — на бумаге больной…

Он объяснил, что числится шофером на соседней шахте, но по месяцу там не бывает: болеет. Если верить документам, которые ему выдали врачи, то этому крепышу осталось жить три дня…

Жеф (настоящее имя его Иозеф Курчис) не захотел ждать наступления ночи. В средине дня, как только прошел дождь, он надел еще влажный, топорщившийся костюм и велел партизанам собираться в дорогу.

— Не лучше ли вам отправиться вечером? — сказал Шукшин.

— Ничего не случится, командир, я знаю, как надо ходить!

Партизаны, отправившиеся с Жефом, вернулись поздно ночью, уже перед рассветом, одни. Они валились с ног от усталости, но были радостно возбуждены.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Шукшин, когда они спустились в землянку.

— Порядок, — ответил Новоженов. — С этим Жефом не пропадешь. Отчаянный парень. Я ему только намекнул насчет шпал, а он сразу ухватился. Чин чином подкоп сделали, в точности, как вы объясняли. Жеф еще сообразил ямы травой заложить, а сверху песочком. В трех шагах…

— Кто вам разрешил? — сердито оборвал Шукшин, глядя в упор на Новоженова.

— Не утерпели, товарищ командир… А потом Жеф сказал… Давай, говорит, навернем… — Новоженов виновато опустил голову.

— Чтобы этого больше не было! Понятно?

— Зря ругаешь, Костя! — резко бросил Маринов. — Боевую инициативу положено поддерживать!

— Это не боевая инициатива, а неоправданный риск! — так же резко ответил Шукшин. — Идти на такое дело без подготовки, не зная местности — преступление.

Под вечер явился Жеф. Увидев Шукшина и Маринова, сидевших недалеко от землянки, он приветливо махнул им шляпой:

— Камерад, есть подарок… Жульян послал хороший подарок!

Жеф уселся рядом с Мариновым, снял с плеча туго набитую кожаную сумку и, расстегнув ее, извлек тяжелый, поблескивающий от жирной смазки пистолет, весело поглядел на Маринова, на Шукшина.

— Хорошая машина, а? Бери, командир, тебе! А это — ребятам… — Жеф вытащил из-за пояса четыре гранаты с длинными деревянными ручками и, бережно положив на траву, повернулся к Шукшину: — Констан, твои парни — смелые партизаны. Я видел, как летел под откос состав с углем. О, это получилось неплохо… Русские парни умеют работать!

Маринов взял гранату, взвесил в руке.

— Это нам за работу дали, Костя. А ты ругался… Ребята пришли окрыленные — первая удача, а ты с руганью… Как мы могли отказаться, если предложил это дело Жеф?

Шукшин промолчал, недовольно насупил брови. А про себя подумал: «Зря я обидел ребят, прав Маринов».

Как только бельгиец ушел, командир отряда отправился в землянку Новоженова.

Партизаны ужинали, полулежа на широких нарах. В большой белой миске дымилась картошка, горкой лежали огурцы, помидоры, яблоки.

— Ого, богато живете! — сказал Шукшин, усаживаясь на чурку.