Михаил Аношкин - Прорыв. Боевое задание

— Видали?

А сам легко поднялся и побежал на тот фланг, где штурмовики действовали.

— Ты им еще, Ваня, про Надю расскажи, — не унимался Рягузов.

— Ладно. Старик — парень хороший, ничего не скажешь. А когда Надя из гестапо к нему прибежала, он за голову схватился. Не поверил, что ее подобру-поздорову отпустили, не было такого с гестапо. Под арест посадил и побежал докладывать Давыдову. О чем они там говорили, никто не знает, только Старик сразу же Надю освободил из-под ареста.

— Она со Стариком на задании? — спросил Андреев.

Марков ответил не сразу.

— Понимаешь, — сказал он наконец, — ходит с тобой человек, вроде ничем не приметный, такой же, как ты. Не станет его, вдруг обнаруживаешь, что у него была красивая отважная душа. Так было и с Надей. Куда только она ни ходила с заданиями — и в Брянск, и в Карачев, и в уцелевшие села, где немцев и полицаев, как сельдей в бочке. Не боялась. Комбриг нарадоваться не мог — вот это разведчица!

— Она, что, погибла? — не выдержал Мишка.

— Слушай, а не перебивай, — оборвал его Рягузов.

— Погибла, — ответил Ваня Марков, — правильно говорят — знал бы где упасть, там бы соломки постелил. Знала бы Надя, что именно на этой узенькой тропинке столкнет ее судьба с тем гадом, который ее тогда истязал, она бы сумела обойти ту тропинку. Но гестаповец хитрым оказался, через своих холуев заманил Надю в ловушку, да только не рассчитал, с кем имеет дело. Никто глазом не успел моргнуть, как Надя пристрелила того гестаповца, а за ним еще двух. Последнюю пулю оставила себе. У нее в муфте, в которой руки греют, был дамский пистолет. Стреляла в упор, наверняка. Вот какая она была, наша Надя.

— Да-а, — восхищенно протянул Мишка. — Вот какие чудеса на свете бывают: иному мужику дается заячья душа, а вашей Наде попалась львиная.

Возле ворохов хвороста заметно оживилось движение, послышались разговоры. Чиркнули спичку, и хворост дружно запылал. Огонь жадно рвался ввысь, сыпал искрами. Мерцающий красный свет потеснил темноту к лесу, спрессовал ее там.

— Скоро прилетят, — сказал Марков.

— Еще подождем, — возразил Рягузов. Мрачно подал голос Ишакин.

— Свалит фриц с неба фугаску, и косточек не соберешь.

— Ишакин за сухари переживает, — съязвил Мишка Качанов.

— Фриц сейчас спит, — наставительно заметил усач. — Он ночью воевать боится..

— Тихо! — скомандовал Васенев.

— Гудит, — подтвердил Рягузов.

Прислушались — гудел самолет. Усач несказанно удивился:

— Гляди-ка! Никак фриц?

У наших самолетов гудение басовитое, вроде добродушное, а у немецких моторы звенели на высокой ноте и звук походил на звонкое жужжание рассерженной осы. Это осиное жужжание и уловил охотничий слух Рягузова. У костров тоже догадались, что летит немец, и побежали в лес прятаться.

Самолет, видимо, торопился на аэродром — заблудившийся или отчаянный? Кинул для порядка бомбочку и был таков. Она взорвалась далеко в лесу. Взрыва Андреев не видел, только устало охнула земля, раздался треск и все снова стихло.

— Психованный, — заметил усач. — Теперь, слышишь, наши.

Но кроме Рягузова, никто не слышал гула самолетов. И удивительно — Андреев вначале увидел самолет, а потом уже услышал. На фоне звездного неба замигала зеленая, необычная звездочка, и главное, она двигалась, приближаясь. Рядом мигала голубенькая, и Андреев рассмотрел, что эти звездочки несли темные, еле различимые крылья. Чем ближе, тем четче вырисовывались силуэты самолетов — их было два. Оба сделали разворот. У Васенева все были на местах, готовые выполнять свои обязанности. Но лейтенант для верности скомандовал:

— Внимание, товарищи!

Андреев почувствовал состояние подъема. В самой обстановке было много романтичного и необычного. И эти три огромных, мощно пылающих костра, и эти фантастические тени, снующие возле костров, и эти зеленые и голубенькие звездочки на крыльях самолетов, и сами самолеты, напоминающие сказочных таинственных птиц с широко распростертыми крыльями. От них отделяются чернильные капельки, над которыми вдруг расцветают белые одуванчики парашютов. И это сосредоточенное посапывание усача Рягузова за спиной, и детская суетливость Васенева, которому почему-то все время казалось, будто подчиненные не очень внимательно исполняют свои обязанности. Низкий басовитый гул наполнил лес, аэродром, тревожил воображение.