Лариса Захарова - Сиамские близнецы

Дорн вежливо улыбнулся и собрался было объяснить, что к нему относятся лучше, чем просто к иностранцу, потому что он жил в доминионе и говорит без акцента, который называют «европейским», но вошла горничная — молодая, красивая, со вкусом одетая, сделала легкий книксен. Дорн примолк, глядя, как она быстро, без суеты сервирует кофейный стол.

Кофе был очень горячим и чересчур сладким.

— Такой предпочитают в Египте, — сказал Гесс, пересаживаясь к ониксовому столику. — Вы родились в Германии, но воспитывались в Южной Африке, а я родился в Александрии, жил в Южной Америке, воспитывался в Германии… Однако детские вкусы определяют вкусы всей жизни.

«А я сломал свои детские вкусы, — вдруг отстраненно подумал Дорн, — и пью черное пиво, ем сладкую селедку, картошку с творогом, рыбу с молоком и мясо с фруктами…»

— Скажите, Дорн, как в Англии относятся к рейху?

— По-разному. Это зависит и от общественного положения, и от политических убеждений того или иного человека.

— Коммунистов исключаем сразу. Консерваторы?

— Они выжидают, я бы сказал.

— Чего?

— Они склонны к стабильности, господин рейхсминистр, поэтому события этого года их настораживают.

— Вы хотите сказать, — отреагировал Гесс, — они не поспешат протянуть нам руку?

— Но если протянут, это будет верная рука.

— Дальше… — нетерпеливо перебил Гесс, — Либералы?

— От них можно порой услышать, что Германия — это единственное место в Европе, где наведен порядок. Об этом они заговорили еще активнее после поездки в рейх Ллойд-Джорджа.

— Наверное, — почему-то усомнился Гесс, хотя Дорн говорил ему правду, которую сам воспринимал крайне болезненно, но сейчас кривить душой не мог, так или иначе, а нужно завоевать доверие этого человека.

— А что промышленники? — снова спросил Гесс.

— Думаю, эти круги вообще ближе всех стоят к воплощению Иден тесных контактов с рейхом. Но они только за экономические и торговые контакты, не больше.

Дорн начинал понимать, что дело не в украденных документах, не в «дезах», не в провокациях. Гесс хочет найти в Англии политических союзников. И ждет от него правды, которую ему не услышать ни от Нейрата, ни от Риббентропа, ни от Канариса, ни от Гейдриха.

— Почему вы думаете, что только промышленные круги заинтересованы пока в контактах с нами?

— Это видно, — неуверенно начал он, чтобы Гесс не подумал, что он заранее готов к этому разговору. А он был готов, поскольку понял, что с ним — весьма средним сотрудником СД — такой фигуре, как Гесс, больше не о чем разговаривать, кроме как о настроениях тех кругов, в которых Дорн вращается, — по массе деталей. После восстановления суверенитета Рейнской зоны многие поняли, что мы готовы и с оружием в руках вернуть себе свое. — Он осторожно глянул на Гесса, но тот был спокоен, значит, граница «лишнего» не перейдена. — Воюющей стране всегда нужны поставки — от боеприпасов до фуража. Это обещает экономический взрыв. Выгодно, вот и все. Так лучше уже сейчас твердо знать, что купит возможный торговый партнер. Но, как мне кажется, коммерческие круги хотят сближения в страхе перед войной. Любые уступки — только бы войны не было. А легче всего уступки делаются в торговле.

Гесс слушал Дорна и думал:

«Все-таки в Англии понимают, что Адольф хочет воевать в Европе. А я хочу, чтобы Англия помогла рейху решить свои проблемы без единого выстрела — до тех пор, пока это будет возможно. Без войны с Россией нам все равно не обойтись. Но к этой войне мы должны подойти, не разменявшись на пустяки. Чтобы было так, нужна политическая поддержка Британии. Во всем… От аншлюса Австрии до колонизации Польши. Иначе любые действия, планируемые на ближайшие годы, равны самоубийству. Нам нельзя повторять ошибок тупых вояк кайзера. Нельзя — никогда! Адольф уповает на свое провидение… Провидение, конечно, хорошо, особенно когда оно подкреплено делом. Успех на Рейне пока ничего не доказывает. Хотя безусловно сыграл на подъем патриотического духа нации и укрепил веру немцев в фюрера. А представить, что пришлось бы убираться с Рейна? Крах! И внутренний и внешнеполитический. Я об этом говорил. Я этого боялся. Я не могу позволить себе быть таким же лихим авантюристом, как Адольф, потому что все ему смотрят в рот и слепо подражают, но кто-то же должен думать…»

— Я читал вашу докладную, Дорн. Вы не вполне доверяете Венсу? Отчего вы молчите о его предложении? Он помог вам в деле с документами Идена. Стало быть, показал свои возможности.