Артур Черный - Мир Всем Вам.

Когда-то мы заставили себя уважать. Но сейчас нас предали.

Нефть… Золотые реки Чечни. Черная кровь земли, перемешанная с людской, её багровые зарева пылающих скважин. Непоправимое горе Кавказа…

Неужели только из-за нее, из-за этой смердящей дряни, все эти годы плакали мамы? Бежали и не могли убежать от снарядов дети и старики. Дрались между собой мужчины. А видели ли они, эту нефть? Макали ли в неё свои руки, умывали ли ею лицо? Нет. Только слышали про нее. Только могли ее проклинать. Они ничего не нажили с тех богатств, что лежали у них под рукой. Ни кола, ни двора, ни куриного пера. Ничего, кроме горя. Никого, кроме врагов.

Нас обманули, всех русских и всех чеченцев. И мы зря воевали друг с другом. Все колы и дворы встали далеко за нашей оградой. Все куриные перья пролетели мимо наших домов. Вся слава и все богатства от этой войны попали не в наши руки. Всё досталось политикам, правителям, владыкам и повелителям…

А значит, и правда, всё было зря?!

Выходит, что так.

…Всё, что было здесь до нас, до первой и второй войны, вернулось на свои места. Зачастую не изменились даже лица. «Мы знаем его, — показывали на того или другого чеченцы. — Он у Дудаева был министром, потом у Завгаева был министром, потом, в августе 96-го, бросил своих ребят, трусливо бежал в Россию. Сейчас снова министр…» Взамен тех, с кем мы бились вчера, взамен разгромленным бандитским полчищам, встали другие. Но уже не потрепанные лесные отряды, не зажатые в угол мстители. А целые армии. Хорошо вооруженные, натасканные в боях злые головорезы. Они лишь недавно перешли линию фронта, лишь недавно сложили оружие. И получили взамен прощение, получили новые винтовки и автоматы. Кадыровцы, ямадаевцы, кокиевцы, службы безопасности, непонятные охранные подразделения… Тысячи людей в камуфляжах, преданные тому же вчерашнему ремеслу — таскать и не выпускать из рук, заляпанное кровью оружие. Они никогда не скрывали своего прошлого, своего презрения к нам. Они продолжали называть нас «собаками», и гордо именовать «волками» себя. «Аллах над нами! Россия под нами! Победа за нами!» Они, битые нами, заняли такие высоты, такие посты в республике, что можно было уже ставить вопрос: кто же кого победил? А мы — униженные трудяги войны — покорно сидели на самой низкой ступени, воздвигнутой нами лестницы.

Ничего, ничего не изменилось! Никакие, направленные сюда деньги, никакие золотоносные скважины, не оставили здесь и гроша. Всё это шло мимо уже много лет. Оседало в карманах, ложилось на банковские счета, всегда утекало за пределы Чечни. И сколько бы не бились друг с другом армии, сколько бы не оставляли за собой трупов, ничего не менялось вокруг. Всё та же, что и всегда нищета, всё те же, что и прежде руины. И все мирные и военные договоры, все смены правительств и президентов — не больше, чем кукольная комедия с заранее разученными ролями. Комедия, в которой, невидимый зрителям, дергает за ниточки безжалостный кукловод.

Вся наша война — это дешевый театр, куда приходят поплакать одни и посмеяться другие. А мы-то в нём кто? Куклы? Нет. Этих хоть видно на сцене. Мы лишь опилки, труха, которой они набиты. Легла рота или батальон, стерли с лица земли аул или село, — кончилась, высыпалась эта труха, и исчезает со сцены кукла. И ей на смену приходит другая. И нет надежды, что умрет кукловод…

Затянулась эта «контртеррористическая операция»… Высосала все соки из выживших своих участников. Нам уже не за кого мстить здесь, нечего разрушать, мы устали и хотим только одного: чтобы скорее всё кончилось. Хотим встретить утро без оружия, хотим уехать отсюда и знать, покидая Чечню, что больше никогда в неё не вернемся. Хотим, чтобы наступил мир, при котором бы навсегда загнулась наша болезнь — воевать.

А вот всё звучат и звучат выстрелы. А вот не на запад, не на восток, а всё больше на юг, не хватает билетов у воинских касс.

Мне кажется, это кончится только тогда, когда нас всех поставят друг перед другом между двух стен. Всех против всех. И даже если не будет оружия, мы зубами разорвем вражьи глотки, мы камнями разобьем черепа…Какая разница, сколько погибнет живых. Главное, мы завершим эту бесконечную «контртеррористическую операцию».

…Меня вновь захватила ненависть. Она наконец-то приковыляла из прошлого и поселилась в Грозном. Это произошло какой-то день или неделю назад. Я думал, потерял ее навсегда в горах Ножай-Юрта и Ведено, думал, больше никогда не увижу. Я испытал в Грозном все чувства: любовь, отчаяние, грусть, но как-то забыл о ненависти. И вот она сама отыскала меня. И я так рад ее возвращению! Как изменился теперь мой несчастливый, унылый Грозный! Сколько сил обрело уставшее мое сердце!