Валериан Якубовский - Дезертир

— Успокойся, мой мальчик… Ты уже большой… Если что случится со мной, поступай в авиационное училище…

Сережа, не стыдясь глазеющих сестер в нянечек, заплакал и, всхлипывая чуть слышно проговорил:

— Спасибо, мамочка… Прощай… Я выполню твое завещание, — и, не оглядываясь, вышел из палаты.

Елизавета Петровна умерла через неделю. Хоронили ее всей школой. Тетушка Меланья, как и следовало ожидать, опоздала на похороны сестры. Она приехала, когда Сережа хотел уже поступать на работу в паровозное депо, откуда уходил на фронт отец и где хорошо знали мальчика.

Меланья была старше Елизаветы Петровны, но никогда не выходила замуж. Христовой невестой перешагнула свое сорокалетие и вступила в пятый десяток одинокой холостяцкой жизни. Работала она в торговле…

Сережа не любил Меланью за ее ворчливость, которой она изводила мальчика, и грубил ей, когда приезжала в гости. Меланья не оставалась в долгу и платила племяннику той же монетой.

Теперь она, открыв дверь и окинув наметанным глазом неубранную квартиру, застала Сережу одного и в недоумении спросила:

— А Лиза где?

Сережа заплакал. Он понял, что тетушка не получила телеграммы и приехала в областной центр случайно, по командировке. Но в тоже время Меланья как будто знала, что сестры нет в живых, так как прихватила с собой, письмо, в котором Елизавета Петровна за месяц до своей смерти просила взять Сережу на воспитание до его совершеннолетия.

Выслушав племянника о событиях последних двух недель, тетушка предложила Сереже переменить место жительства и дала прочитать письмо матери.

Сережа боялся принять опрометчивое решение, но и не выполнить предсмертного желания матери тоже не мог и стал собираться в дорогу.

Меланья превратила в хрустящие червонцы громоздкие вещи, мелочь упаковала в чемоданы и отправила на пристань, а в домик Меньшениных пропустила знакомых ей торговиков-квартирантов.

Уезжая, Сережа оголил кусты сирени в палисаднике и целую охапку цветов снес на могилу матери. Взял с собой семейный альбом с фотографиями родителей и похоронку отца, которая, по его мнению, должна помочь ему при поступлении в авиационное училище.

Шесть дней, как подстреленная птица обессиленными крыльями, хлопал колесами маленький пароходик по обмелевшей реке. Часами простаивал на перекатах, в тумане, грузил дрова, пока не разразился оглушительным гудком у пристани — Великий Устюг.

Чистенький городок с его восьмисотлетней историей, застывшей на куполах узорочных церквей и в фасадах старинных зданий Советского проспекта, понравился Сереже. Это была родина его матери. Из окон дедовского дома, доставшегося тетушке в наследство, белокаменной стеной открывался вид на Михаило-Архангельский монастырь с его пятиглавым кубическим храмом. С началом войны в стенах монастыря разместились военные.

Сережа вышел на улицу. Ему хотелось в первый же день обойти город и ознакомиться с ним хотя бы с внешней стороны. Сережа побывал в Парке культуры и отдыха, заглянул в окно знаменитой "Северной черни", поднялся к щетинной фабрике, прошел по Земляному мосту, который у старожилов пользовался дурной славой…

Но самым замечательным событием дня было знакомство с дедом Евсеем. Евсей жил на задворках дома тетушки Меланьи, среди огородов, в избушке, напоминающей белую баньку. Старушка Прокопьевна по утрам суетилась у печки, а свободное время отдавала уходу за грядками. Дед Евсей ловил рыбу, продавал ее на базаре, а деньги сдавал в банк на счет обороны, открытый по просьбе военкома специально для деда Евсея.

Когда спрашивали, на что ему столько денег, старый рыбак ловко прищелкивал пальцами и с хитринкой в плутоватых глазах говорил:

— Истребитель покупать буду.

— А зачем тебе, дед, истребитель?

— Сыну подарю. У меня сын — летчик… Так вот, чтоб фашистов бил на своем самолете.

С первого дня Сережу потянуло к деду Евсею то ли потому, что у него сын — летчик, то ли потому, что бескорыстное служение Родине этого старого человека вызывало восхищение даже у самых безразличных людей.

На другой день тетушка сказала Сереже за чаем, чтобы приготовил документы об образовании. Пошли в школу имени Луначарского. Директор поздравил Сережу с поступлением в восьмой класс и попросил к началу занятий в школе представить справку о состоянии здоровья.

В тот же день Сережа узнал, что тетушка устроила его до сентября на судостроительный завод подсобным рабочим и выправила хлебную карточку.