Валериан Якубовский - Дезертир

— Что ты чушь городишь? — рассердился Лучинский и спустился в яму.

— Не веришь? Смотри. Вот вещественное доказательство.

Лучинский взял из рук Седякина поднятые часы, прочитал надпись, и в глазах его потемнело. Сомнения исчезли. Седякин был прав. Убийцей оказался Шилов, которому за двадцать лет не пришло в голову, что часы потеряны не в лесу — они вывалились из верхнего наружного кармана пиджака и вместе с комьями земли упали в воду, когда Шилов заглядывал в волчью яму… Оплошность стала для него роковой.

— Ну что? — спросил Седякин. — Убедился?

— Убедился, — ответил Лучинский.

— А теперь, Алеша, узнаем, кого он похоронил в этой идиотской могиле.

Откинув камень и поставив его на ребро к стенке ямы, они осторожно начали доставать из-под слоя древесной коры, вдавленной в землю, кости скелета. На дне оказались металлические предметы, покрытые бурой ржавчиной. Их насчитали одиннадцать.

— Вот тебе, Алеша, и боевые награды, — с грустью сказал Седякин. — Значит капитан Ершов. Ты не ошибся.

— Расстегнув милицейский китель, Седякин снял с себя футболку, завязал рукавами ворот и сложил в нее останки Ершова вместе с наградами. — Буду настаивать, чтоб похоронили на городском кладбище как героя, со всеми почестями…

— А что будем делать с Шиловым? — поинтересовался Петухов.

— Сколько времени? — поднял голову Седякин.

— Ровно два.

— Вызовем оперативников. Пусть ищут. Это их дело.

Седякин выбрался из волчьей ямы. За ним — и Лучинский:

— Я-то тебе больше, пожалуй, не нужен. Пойду. Мне скоро на работу.

— Иди-иди, Алеша. Спасибо. Позвоню управляющему, что задержал.

Все трое ушли в поселковый. Лучинский достал лестницу и молча побрел к Кошачьему хутору. На душе было неспокойно. Он не знал, как посмотрит в глаза Татьяне Федоровне и что скажет о ее сыне, когда она выйдет на крыльцо принять у него лестницу.

Татьяна Федоровна встретила Лучинского у калитки.

— Что, Алешенька? — спросила она, предчувствуя что-то неладное.

— Плохо, Татьяна Федоровна, — ответил Лучинский, снимая с плеча лестницу. — Большая неприятность для вас.

— Какая, дитятко, неприятность?

Набравшись духу, Лучинский рассказал обо всем по порядку. Когда дошел до именных часов Василия, Татьяна Федоровна вскрикнула не своим голосом:

— Господи! Боже ты наш праведный! Пресвятая богородица, — и, закрыв глаза, без чувств повалилась на вытоптанную у дорожки траву.

Толкнув ногой калитку, Лучинский подбежал к Татьяне Федоровне и осторожно прикоснулся к ее руке. Замедленный пульс слабо прощупывался у посиневшего запястья. Мертвенная бледность покрыла морщинистое лицо. Лучинский не растерялся. Подняв больную, он внес ее в избу и положил на кровать. Чтобы привести в сознание, обрызгал холодной водой. Татьяна Федоровна судорожно вздохнула и открыла глаза:

— Поди, Алешенька, поди… Я… полежу одна…

Уходя, Лучинский не спросил, где ее сын, так как был уверен, что его нет дома, но предупредил, что часа через два к ней придут с обыском.

— Пускай приходят, — прохрипела Татьяна Федоровна и поднялась с постели, опустив на пол ноги. — Мне теперь все равно, Алешенька. Осталось не долго…

Лучинский подался к порогу:

— Простите, Татьяна Федоровна, если я в чем виноват перед вами. Я всегда желал вам только добра.

— Что ты, дитятко, — заплакала Татьяна Федоровна. — Грешно мне тебя винить. Виновата во всем… я… Прощай, Алешенька…

Лучинский поклонился ей и с болью в сердце вышел на крыльцо. Ему казалось, что он простился с Татьяной Федоровной навсегда.

Стараясь не думать о том, что произошло в этот августовский день, Лучинский раньше назначенного времени ушел на работу. Но что бы он ни делал, с кем бы ни встречался в полеводческих бригадах, в машинном парке, среди механизаторов на полях отделения — тревожные думы о судьбе этой старой женщины снова и снова возвращали его в Кошачий хутор…

Седякин сразу же доложил по телефону о результатах обследования волчьей ямы-и вызвал оперативников для задержания Шилова.

К четырем часам дня, оперативная группа во главе с Леушевым пришвартовала быстроходный милицейский катер к дебаркадеру запани и прибыла в поселковый Совет к Седякину.

Ознакомившись с протоколом, составленным Седякиным и подписанным понятыми, Леушев долго рассматривал часы, которые помогли найти убийцу Ершова, порылся в наградах и убедился в правильности выводов Седякина. Тайное становилось явным. Татьяна Федоровна двадцать три года скрывала в подвале своего дома сына-дезертира и убийцу.