Виктория Дьякова - Досье генерала Готтберга

— Вы позволите мне присесть, мадемуазель?

— Да, конечно, — от смущения Лиза неловко отшатнулась так, что едва не опрокинула солонку на столе.

Руди поддержал ее.

— Я напугал тебя? — осведомился он тихо, усаживаясь рядом.

— Нет, вовсе не то, — она едва находила слова, чтобы объясниться с ним, — я не надеялась… Я даже не смела надеяться. Я думала, мне ответит фрау Крайслер.

— Ты не надеялась, что я жив? — уточнил он. — По правде сказать, выжить, конечно, было трудно. Но мне удалось. И я живу теперь на Альстерштрассе, 38 в Гамбурге. Секретарь баронессы фон Крайслер принес мне твое письмо с утренней почтой. Правда, — он сделал паузу, — это случилось уже давно, почти год назад. Но извини меня, я не мог приехать раньше. Были очень срочные, неотложные дела.

— Но написать хотя бы ты мог? — упрекнула она.

— Не мог, — ответил он коротко.

Руди говорил, казалось, без всякого волнения. Невозмутимо и даже равнодушно, Лиза же неотрывно смотрела на него, узнавая каждую черточку лица, слезы туманили ей взор.

— Ну, ладно, ладно, — он ободряюще похлопал ее по руке, — знаю, тебе пришлось туго. Теперь все пойдет по-другому.

— Но тебя, наверное, ищут, — вдруг вспомнила она. — Тебе нельзя показываться полиции.

— Это почему? — он пожал плечами. — Кажется, за последнее время я никого не ограбил и не убил. Что же касается моего прошлого, — он пожал плечами, — все, кому я был нужен, меня уже нашли, и я тоже нашел всех, кто нужен был мне. Так что теперь я живу свободно, имея в кармане решение американского суда, что я совершенно чист в смысле преступлений перед человечеством. Да и обвиняли меня лишь в том, что я состоял в СС, признанной преступной организацией. Но там много кто состоял, весьма, кстати, влиятельные особы. Так что все это было скорее формальностью.

— Я долго размышляла, прежде чем написать, — призналась Лиза. — Боялась, что письмо отправится в никуда. Ведь Гамбург был сильно разрушен.

— Это правда, — его лицо помрачнело, улыбка сошла. — Гамбург разрушили не меньше, чем Дрезден. Англичанам было очень удобно его бомбить. Их аэродромы находились недалеко. Перелетел через Ла-Манш — и можно действовать. Так что они не стеснялись. Тем более что в Гамбурге располагались крупные военные заводы рейха, в городе крупный порт, военно-морская база. Так что целей было предостаточно. Больше всего они постарались в июле сорок третьего. Газеты сообщали, что на город сбросили девять тысяч тонн взрывчатки, погибло огромное множество людей. Они разбили канализацию, водопроводы, люди были заживо погребены в подземных станциях метро, где скрывались от бомбежки, на них из поврежденных шлюзов хлынула вода. Это был сущий ад, как оказалось, англичане умеют его устраивать ничуть не хуже, чем люфтваффе, хотя всегда выступают за гуманизм и за то, чтобы не трогать мирных жителей, — Руди мрачно усмехнулся. — Я был в то время в Берлине. Начальство дало мне отпуск, и я примчался в Гамбург сразу после бомбежки, ведь в городе оставались фрау Шарлота и ее дочь. Я не увидел ни одного целого здания, и, казалось, во всем городе не было ни одного живого человека.

Англичане назвали операцию «Гоморра». То, что я увидел, действительно, походило на Содом и Гоморру, после потопа. Бескрайняя пустыня руин и мертвецов. В дом фон Крайслеров тоже попала бомба. По счастью, дом старинный и очень большой. В нем есть где спрятаться. Снаряд разбил только одно крыло, вся остальная часть не пострадала. Фрау Шарлота оставалась в доме, у нее больные ноги, и она никогда не успевала дойти до бомбоубежища вовремя. Поэтому она играла на рояле, и может быть, музыка ее спасла, я не знаю. Когда я приехал, увидел, что они обе, фрау и ее дочь, сидят в парке на скамейке, а вокруг у всех деревьев, без исключения, кроны снесены, точно их ножом срезали. Возможно то, что фрау Шарлота не спустилась в бомбоубежище, и спасло их. Ведь практически все, кто спрятался в подвалах и на станциях метро, погибли. Вода полностью залила город, она хлестала из люков, из тоннелей, затопляла улицы, площади, повсюду разносила гниющие трупы людей. А над водой сверху — сплошная стена огня.

Потом подсчитали, сгорело почти две тысячи гектаров жилой постройки. Это было очень страшное зрелище. Я забрал женщин с собой в Берлин. Они вернулись в Гамбург, когда туда уже в мае сорок пятого вошли англичане. Но теперь город почти приобрел прежний вид, — добавил он немного веселее. — Ты сама убедишься в этом.

— Как это? — Лиза вздрогнула.