Виктория Дьякова - Досье генерала Готтберга

— Да нет, я не против, — Лиза пожала плечами, — но все так странно. Мне и в Германии придется жить под именем фрау Хелмер? — догадалась она, и ей стало как-то зябко, неуютно.

— Пока да, — подтвердил он, не оборачиваясь, — а дальше посмотрим.

— Фрау фон Крайслер ты представишь меня тоже как Ядвигу Хелмер? — Лиза наклонилась вперед, ожидая ответа.

— Да, — ответил он после некоторого молчания. — Посуди сама, после всего, что она пережила в войну, ей будет не очень радостно, если к ней в гости пожалуют русские. У фрау Шарлоты очень слабое здоровье, мне бы не хотелось подвергать его испытанию. В конце концов, она может просто испугаться, ведь она немолодая женщина.

— Да, я понимаю, — скрепя сердце Лиза согласилась. — Надеюсь, ты подскажешь мне, где я смогу снять комнату в Гамбурге, — попросила она. — Насколько я понимаю, на Альстерштрассе, 38 ты меня не приглашаешь.

— Почему же, приглашаю, — возразил он с улыбкой. — В любое время дня и ночи, но сам я там бываю редко. Хозяйка там фрау Шарлота, что же касается меня, гораздо чаще я обитаю на соседней улице, где располагается мой офис и служебная квартира. Если захочешь, ты будешь жить в ней, ну а хочешь, отдельно — снимем тебе апартаменты.

Лиза промолчала.

Впереди показался пограничный пост. К удивлению Лизы, выпустили их и впустили быстро, даже почти не смотрели документы. Советские пограничники, усмехнулась она мысленно, не вели бы себя столь неосмотрительно и беспечно. Не поленились — все перетряхнули и заставили бы раздеться до нижнего белья.

— Все в порядке, счастливого пути, господин Крестен, — донеслось до Лизы сквозь стекло пожелание офицера. Руди благодарственно махнул рукой. Машина снова двинулась.

Дождь по-прежнему колотил в стекло, за окном мелькали поляны, аккуратные белые домики с черепичными крышами. После пережитого волнения Лиза расслабилась и незаметно для себя задремала. Когда же открыла глаза, даже испугалась. В запотевшие стекла машины она не увидела ничего, только сплошную белую пелену, туман. Даже в лобовое стекло, которое очищалось дворниками, ничего не было видно. Только присмотревшись, можно было различить, что за туманом проскальзывают очертания высоких домов, витрины магазинов, словно не касаясь земли, проплывают отдельные, редкие пешеходы. Лизе вообще показалось, что машина не едет, а плывет, — «мерседес» действительно передвигался медленно, да и как быстрее, в такой туман-то? Словно с огромного расстояния доносились приглушенные звуки — сирена парохода в порту, бой старинных часов на башне ратуши.

— Мы уже в Гамбурге? — спросила Лиза, наклонившись вперед.

— Да, — ответил он просто, — почти дома.

— И здесь часто такой туман?

— Случается. Особенно в дождливую погоду. Мы называем такую погоду «Smuddelwetter», погода-неряха. Занудный, пронизывающий насквозь мелкий дождь, густой туман весь день. Иногда все длится по несколько дней. Конечно, не очень весело, зато запоминается. Очень похоже на Венецию зимой, — заметил он, поворачивая на перекрестке, — только здесь мы все же едем по суше, а там плывешь на гондоле по каналам. Внизу — вода, сверху — тоже вода, туман, дождь, слякоть. Все сливается в единую, безраздельную картину грусти — каналы, берега, острова, небо.

— Я никогда не была в Венеции, — тихо ответила Лиза, — я только читала о ней.

— Съездим.

Когда отъехали от порта, туман поредел. Стали четче вырисовываться контуры домов, появились очертания поребриков, отделяющих проезжую часть от тротуаров. Лиза смотрела по сторонам, желая увидеть разрушения, оставшиеся после налета союзной авиации, о котором рассказывал ей Руди в Лионе. Но аккуратные, трудолюбивые немцы старательно восстановили свой город, по крайней мере ту часть, по которой они теперь ехали. Здесь шрамы войны были совершенно незаметны. Словно выплыв из ватных серых хлопьев, облепивших машину, справа возник парадный подъезд какого-то здания, освещенный тусклыми фонарями в ажурном решетчатом обрамлении. Машина остановилась, Лизе даже показалось, что она, точно лодка, закачалась на волнах тумана.

— Это Альстерштрассе? Ты здесь живешь? — спросила Лиза, выглядывая в окно.

— Нет, здесь будешь жить ты, — ответил Крестен, — Здесь находится служебная квартира, о которой я тебе говорил. Я уступлю ее тебе на время. — Он вышел из машины. Распахнул дверцу со стороны, где находилась Лиза, помог ей выйти.

Ступив на тротуар, мокрый и скользкий, Лиза оперлась на руку Руди, — ей показалось, что она провалилась в густое, холодное облако, по ногам сразу пробежал озноб. На пальто мгновенно выступили темные, влажные пятна. Волосы, завитые в Лионе и весьма растрепавшиеся за поездку, сразу поникли, став прямыми как солома.