Свен Хассель - Трибунал

— Проклятье! — бранится Старик. — Если он дойдет до своих и поднимет тревогу, на нас набросится вся Двести тридцать восьмая пехотная дивизия.

— Ее мы тоже перебьем! — громко, хвастливо заявляет Малыш.

— Недоумок, — ворчит Старик.

На нашей стороне линии фронта падает серия снарядов. Деревья взлетают к небу, словно гигантские стрелы, выпущенные из лука. Кое-где в лесу вспыхивает пожар.

— Уходим отсюда, — с беспокойством говорит Хайде, нервозно озираясь по сторонам. — Когда этот сбежавший солдат поднимет тревогу, начнется светопреставление! Пошли на прорыв! Это наш единственный шанс!

— Тогда прорывайся сам, дрянная немецкая обезьяна! — злобно кричит Порта. — Ты до того глуп, что не понял, что тут повсюду проволочные сети и волчьи ямы!

— Волчьи ямы? — испуганно бормочет Хайде и осторожно поднимает ноги, словно уже стоит на одном из этих дьявольских изобретений.

— Да, ямы, — саркастически смеется Порта, — и если русские нас настигнут, то столкнут в них, чтобы полюбоваться вдохновляющим зрелищем того, как мы умираем, корчась на кольях!

— А у такого надменного нацистского унтер-офицера, как ты, — говорит Малыш с глумливой усмешкой, — они первым делом отрежут член и отправят в зоологический музей в Москву, чтобы там каждый мог посмеяться над нацистскими миничленами!

От потрясения Хайде не может ответить.

Пройдя километра три, мы натыкаемся на замаскированные среди елей пулеметы русских. Все происходит так быстро, что мы толком не отдаем себе отчета в происходящем, пока бой не окончен.

Строчат автоматы, поблескивают в сумерках боевые ножи. Мы уволакиваем мертвых солдат НКВД в сторону от дороги, чтобы их не обнаружили сразу.

Артиллерийский огонь с обеих сторон прекращается, и громадные леса окутывает странная, угрожающая тишина.

Олень Порты исчез. Несмотря на протесты Старика, мы идем обратно искать его.

Малыш находит оленя среди деревьев, куда он приплелся умирать. Горло его пробито разрывной пулей.

Порта в горести бросается на землю рядом с ним. Олень преданно смотрит на него, и на глазах у нас наворачиваются слезы.

Грегор достает ампулу морфия и готовит шприц.

— Это последняя, — говорит он, — но почему несчастное животное должно страдать, если сумасшедшие люди убивают друг друга?

Вскоре олень умирает. Мы хороним его, чтобы он не стал добычей волков.

Внезапно Малыш подскакивает и напряженно прислушивается.

— Собаки! — говорит он. — Треклятые собаки!

— Ты уверен? — недоверчиво спрашивает Старик.

— Совершенно, — отвечает Малыш. — Ты вправду их не слышишь? Целая свора, притом больших!

Через несколько минут и все остальные слышат сильный, заливистый лай.

— Служебные собаки, — нервно шепчет Грегор. — Они разорвут нас на куски, если приблизятся вплотную!

— Пусть только эти паршивые собаки попытаются приблизиться ко мне, — дьявольски улыбается Малыш. — Я оторву им хвосты, и они тут же забудут, что служебные!

— Подожди, пока не увидишь их, — говорит со страхом в голосе Грегор. — Голодный тиф по сравнению с ними — просто домашняя кошка!

— Ну и что делать, черт возьми? — спрашивает Барселона, поправляя толстую повязку, закрывающую почти все лицо.

— Пошли в южную сторону, — предлагает Хайде. — Они не будут ожидать этого, и лес — хорошее укрытие.

— Только не от сибирских собак, — говорит Старик, проверяя, есть ли в рожке автомата патроны.

— Тогда давайте разговаривать с ними по-русски, — предлагает Малыш, — чтобы эти коммунистические псины приняли нас за своих! В нашем обмундировании мы вполне можем сойти за красноармейцев!

— Служебную собаку не обманешь, — убежденно говорит Старик. — Их так часто били плетьми за ошибки, что теперь они не ошибаются.

— Мне вдруг очень захотелось домой, — говорит Порта и бежит в лес в западную сторону.

— Да, в этом направлении, — решительно кричит Старик, — вперед и прямо! Рассредоточьтесь, прикрывайте друг друга огнем и приготовьте ножи. Держите их острием вверх, когда собаки бросятся на вас. Тогда живот у них окажется распоротым!

Мы с громким шумом идем через густой подлесок, перебегаем через замерзшую речку и выходим на поляну.

Позади слышатся громкие гортанные голоса, автоматная очередь вздымает возле нас снег, но деревья представляют собой хорошее укрытие. В лесу трудно попасть в движущуюся цель.

Я, словно бульдозер, продираюсь через кусты.

Позади меня раздается пронзительный вопль, переходящий в предсмертный хрип.