Свен Хассель - Колеса ужаса

— Что ты себе позволяешь? — возмутился тот. — С каких это пор обер-ефрейтор разговаривает с фельдфебелем подобным образом?

Порта изумленно покачал головой.

— Господи, приятель, ты что, лишился рассудка? Думаешь, это все еще старое время, когда ты раскрывал пасть, а бедняги-солдаты лизали тебе сапоги?

— Я поговорю с тобой, когда вернемся! — рявкнул фельдфебель.

— Черт возьми, — сказал Бауэр, — это похоже на угрозу. Трибуналом, тюрьмой, особым нарядом из двенадцати человек. Смелый тип этот пехотинец. Настоящий герой. Как его зовут?

— Я поговорю с тобой, когда вернемся, — рявкнул фельдфебель.

Плутон подался к нему и взглянул на его погоны.

— Судя по этим белым нашивкам, ты действительно пехотинец.

— Молчать! — взъярился фельдфебель. — Я еще с тобой разберусь.

— Мы сами со всем разберемся. Приказы здесь отдаю я, — спокойно сказал Старик.

Фельдфебель повернулся и уставился на Старика. Старик лежал с закрытыми глазами на дне воронки.

— До русских сорок метров, до наших — семьдесят, и земля между ними не особенно изрыта. Смелый человек этот пехотинчик, — язвительно усмехнулся Бауэр.

Через два часа после наступления темноты Легионер бесшумно вылез из воронки и пополз к немецким позициям предупредить артиллеристов, чтобы не стреляли по нам.

Прошло три часа, потом в небо взлетели две долгожданные ракеты.

Мы поползли один за другим и наконец спрыгнули в свои траншеи. Последним появился Порта. Тот фельдфебель исчез. Что с ним сталось, никто не знал.

За обедом исполнились наши самые фантастические желания. Мы стали сами не свои от важности. Порта даже приказал Штеге начистить сапоги.

Мы высокомерно выбрасывали недокуренные сигары. Малыш утверждал, что всегда поступал так.

Старик потребовал к кофе салфетку. Мы были очень важными. Порта был важнее всех — но недолго.

Позиция, красивая, спокойная, располагалась в лесу. Каждые пять минут взрывалось несколько снарядов, но в приятном отдалении. Солнце сияло по-весеннему и щедро грело нас.

Плутон сидел на стволе дерева на бруствере, штопая носки. Мундир и рубашку он снял. Время от времени наклонялся и кричал нам, играя свою роль в нашей болтовне.

Нам принесли еду — всего по двойной порции — и даже трубочного табака и сигарет «Юно».

Порта поднял в вытянутой руке свою пачку и радостно заорал:

— Berliner raucht Juno! [69] Берлинец курит «Юно»! (нем.) — Примеч. пер. Я прямо-таки чувствую запах Веддингена и доброй старой Фридрихштрассе с десятимарковыми шлюхами.

— Да, шлюхи, — вздохнул Малыш. — Интересно, скоро ли мы снова примем участие в тяжелом бою?

— Вот уж чего не хотелось бы, — сказал Плутон. — Представь себе, что погибнешь, так и не сходив в бордель!

Малыш уставился на ладонь.

— Парень, ты нагнал на меня страху. Покажи свою линию жизни.

Плутон протянул руку.

— Твоя покороче моей. Это хорошо. Пока ты валяешь здесь дурака, я буду знать, что у меня еще есть время. Странная штука эти линии на ладонях.

Запыхавшийся интендант с важным видом спросил, чего мы хотим завтра на обед.

— Мы что, можем получить что захотим? — недоверчиво спросил Порта.

— Да, заказывайте, что угодно, — и получите. Я человек сговорчивый. Приготовлю то, что захотите.

— Утку, жаренную с цикорием, черносливом и всеми турецкими приправами, — заказал Порта и оглушительно испортил воздух. — Нюхайте, ублюдки! В воздухе пляшет весь набор витаминов!

Интендант добросовестно записал заказ, повторяя его себе под нос.

Мы разинули рты. Штеге вытянул шею.

— Мне жареную свинину с горчицей.

— Непременно, — спокойно сказал интендант.

— Пресвятые угодники! Ты спятил? — спросил Старик. — Или ограбил целое поместье?

Интендант скорчил обиженную гримасу.

— Будем считать, что я этого не слышал. Чем хочешь завтра набить желудок?

— Могу заказать, что пожелаю? — уточнил Старик.

— Чего хочешь завтра на обед?

— Молочного поросенка, жареного целиком со сладким картофелем, — торжествующе объявил Старик в полной уверенности, что потрясет этим интенданта.

Тот совершенно невозмутимо записал: «Молочный поросенок, зажаренный целиком со сладким картофелем».

— Готов ты поклясться, что я получу это блюдо? — выкрикнул Старик.

— Ты его хочешь, так ведь?

Старик заставил себя слегка кивнуть. Выражение его лица было идиотским.

— Значит, получишь.

Плутон свалился со своего дерева. И, лежа на земле, уставился на интенданта.