Свен Хассель - Колеса ужаса

— Слушаюсь. Второе отделение к выезду готово. — Старик достал свою карту и продолжал: — Отделение будет двигаться…

Тут просвистели несколько снарядов и ударили в дом.

Поднялся крик:

— Иван… Иван…

Все засуетились. Автоматные и винтовочные выстрелы раскололи воздух. Началась паника. Кое-кто выскакивал из танков. Страх сгореть в танке живьем глубоко сидит во всех танкистах.

По улице со зловещим грохотом надвигался отряд внушавших ужас Т-34, они вели огонь из всех огневых средств. Несколько огнеметов протянули кроваво-красные языки к группе жавшихся к стене дома гренадеров-танкистов; они тут же превратились в живые факелы.

Несколько наших танков вспыхнуло и освещало улицы темно-красным пламенем. Взрывались бензобаки и боеприпасы. Началась сплошная неразбериха.

При попытке оставить поле боя танки сталкивались. Невозможно было понять, где друг, где враг.

Два русских танка столкнулись, подняв сноп искр. Оба загорелись, и через секунду их окутало пламя. Экипаж одного стал вылезать из башенного люка, но всех скосила пулеметная очередь. И они горели, свесясь из раскаленной докрасна башни.

По Т-34 начали беспорядочно бить 105-миллиметровые полевые орудия. К небу поднимались красные и белые клубы пламени. Русские танки непрерывно вели огонь. Бой шел совершенно без всякого плана или руководства.

Несколько наших танков, неистово паля из всех орудий, метались из стороны в сторону, ища укрытия.

Малыш, наш заряжающий, стоя со снарядами в обеих руках, заревел:

— Стреляй, болван, стреляй!

Я приказал ему замолчать и заниматься своим делом.

— Дерьмо, — ответил Малыш.

Сидевший за рычагами управления Порта усмехнулся.

— Дрожите, стало быть, мальчики? Вот что значит не верить Порте. Т-34 — превосходные танки, так ведь?

Он подал танк задом и врезался в стену, та рухнула на нас в туче пыли. Быстро вывел его из развалин, развил полную скорость и с грохотом врезался в «тридцатьчетверку».

Я едва разглядел в перископ часть башни русского танка и выстрелил. На таком расстоянии дульное пламя и пламя взрыва слились. Затвор пушки отошел назад. Горячая гильза упала на дно танка. Малыш быстро зарядил пушку бронебойным снарядом.

Старик заорал:

— Назад! Проклятье! Порта, идиот, назад! По улице приближается еще один. Повернуть башню влево на тридцать градусов. Готово? Огонь, черт возьми!

Я напряженно воззрился в перископ, но видел только поток трассирующих пуль вдоль улицы.

— Тупой скот, башня повернута на девяносто градусов, а не на тридцать. Поверни, как нужно. Готово? Огонь!

Мимо нашей башни просвистел снаряд. Затем другой. Порта подал шестидесятитонный «тигр» назад, и танк едва не опрокинулся. Едва в десяти сантиметрах перед нами прогромыхал Т-34. Развернулся, высоко взметая фонтаны воды и грязи, потом проскользил десять метров, но Порта действовал так же быстро, как и русский механик-водитель. Наш танк трижды прокрутился вокруг оси, сидевший за громадными рычагами Порта весело улыбался.

Я нажал педаль. Башня повернулась. Треугольники в прицельном устройстве сошлись. Вылетел снаряд, за ним другой. Потом показалось, что наш танк опрокинулся. В ушах у нас зазвенело от грохота стали о сталь.

Плутон высунулся до пояса из люка, и тут до него дошло, что в нас врезался на полной скорости Т-34. Русский танк покачнулся на гусеницах. Потом его мотор взревел на полном газу. «Тридцатьчетверка» сокрушительным тараном ударила нас в левый бок. Наш танк накренился на сорок пять градусов.

Порту швырнуло на Плутона, в падении он оборвал все радиопровода. Я взлетел и приземлился на место Порты. По счастью, на мне была каска. Голова моя ударилась с ужасающей силой о рычаги. Только Малыш остался стоять, словно бы приваренный к полу танка.

Старик ударился головой о стальную фаску и упал без сознания, из глубокой раны хлестала кровь.

— Мерзавцы, скоты, проклятое сталинское дерьмо! — заорал Малыш из открытого в ярости люка.

Мимо башни прошелестело несколько шальных снарядов, и Малыш поспешно захлопнул люк. Принялся вытаскивать из ящиков снаряды и в беспорядке складывать их на платформу башни. Его как будто совершенно не беспокоило, когда ему на ноги падали тяжелые 88-миллиметровые снаряды. Он пришлепнул на голову Старику промасленную тряпку, оторвал полосу от своей рубашки, перевязал его, а потом уложил в пустой ящик из-под снарядов.

— Я здесь самый большой и сильный, — заорал после этого Малыш, — поэтому принимаю командование!