Владимир Першанин - Командир штрафной роты

Сползаемся с Иваном и принимаем решение бить одновременно. Сначала по обоим МГ-42, а если успеем — по расчету «Зброевки». По два-три выстрела, чтобы комбат не бурчал, и сразу ползком в окопы. Ведяпин нервничает. Явно заметно. Да и я чувствую себя не слишком уютно. Мы еще никогда не подползали так близко к немецким позициям. Пора бы и перекусить, но аппетита у обоих нет. Хреновые предчувствия.

— Ладно, — зло прошептал Ведяпин. — Я стреляю по амбразуре первым. Ты сразу за мной. Постарайся в МГ еще одну-две пули всадить. Чешский «ручник» не трогаем. Пусть живет. А то погонишься за тремя зайцами…

Расползлись. Моя цель — худой пулеметчик в выемке бруствера. Шестикратное увеличение приближает ствол и лицо почти в упор. Я отчетливо вижу, что он не очень молод (по сравнению с моими восемнадцатью), лет за тридцать, а напарник у него крупный малый в теплой шинели. Трофейные часы тикают ровно и быстро, но время тянется невыносимо долго. Чего ждать? «Мой» фриц уже давно на прицеле. Хуже нет стрелять одновременно. Я вспоминаю тех двух снайперов, сгоревших под танком. Но мы же не собираемся прятаться под «бэтэшкой». Эта железяка на крайний случай. У нас с ночи подрыт в стене старой траншеи двойной глубокий окоп.

Над головой, на большой высоте, гудят наши бомбардировщики СБ-2. Две эскадрильи по девять самолетов в сопровождении восьми остроносых «Яковлевых». Двадцать шесть самолетов — не шутки! Кому-то из фрицев достанется. Я вовремя прекращаю глазеть на небо и приникаю к прицелу. Моя бессменная цель неподвижна, не стреляет. Опытный гад! Фрицы в доте уже выпустили не меньше сотни пуль. Выстрел щелкает неожиданно. Но я еще не готов, голова с каской уползла за вырез бруствера. Ну, вылезай, сволочь! Знакомое лицо появляется в тот момент, когда Ведяпин стреляет второй раз. Я, затаив дыхание, нажимаю на спуск. Худое лицо и большая каска исчезают. Уверен, что попал. На триста метров я не мог промахнуться. Пулемет на сошках так и остается стоять в нише.

Передний край немцев оживает. Лупят по всей цепи пулеметы, с воем начинают свой полет мины. Пока бьют наугад. Второй номер наконец рискует взяться за МГ. Мой слишком торопливый выстрел отваливает комок земли, и здоровяк исчезает. Вряд ли он скоро появится. Да еще свой новенький пулемет утянет. Я стреляю в МГ-42 дважды, целясь в казенник. Один раз попадаю точно. Пулемет подпрыгивает и заваливается набок. После бронебойной пули он вряд ли сгодится. Конечно, фрицы приволокут запасной пулемет, но спеси у них поубавится. Рыло будут высовывать с оглядкой.

Я жду Ивана. Он, кажется, тоже попал. Амбразура дота молчит. Пора сматываться. Нас наверняка засекли. С дальней позиции, метров с восьмисот, по нам бьет автоматическая пушка, выкладывая с характерным звуком «ду-ду-ду» по семь-восемь снарядов сразу. Два попадают в танк, один взрывается, наткнувшись на гребень, метрах в тридцати позади. Ну, это ягодки! Надо уходить, пока не посыпались мины. Я ползу к Ивану. Черт, действительно накаркали!

Мой напарник лежал, скрючившись, зажимая ладонями лицо. Между пальцев текла кровь. Когда я кое-как разжал руки, тело Ивана судорожно дернулось. Он снова тянулся пальцами к ране и что-то пытался сказать. Пуля вошла ему в верхнюю губу, раздробив челюсть, и вышла из шеи. Позвоночник и сонную артерию не задело, иначе Иван бы уже умер. Но рана и без этого тяжелая. Кровь текла из носа, рта, выходного отверстия на шее. Говорить он не мог. Я истратил оба индивидуальных пакета, сквозь которые сразу начала сочиться кровь. Кто его так крепко зацепил? Похоже на снайпера. Но, осмотрев внимательно напарника, понял, что старший сержант попал под пулеметную очередь. Или его достал второй номер из дота, или чешский пулемет, который сыпет частыми очередями вместе с ожившим МГ-42 в амбразуре. На теле Ивана еще две пулевые раны — вырваны клочья мышц под мышкой. Но это ерунда. Главное, что там натворила пуля, угодившая в лицо? Приклад винтовки Ведяпина расщеплен сразу двумя или тремя пулями. Так густо бьет только МГ-42. Впрочем, теперь это не имеет значения.

Я потащил Ивана, стараясь быстрее уползти с позиции, где мы сделали шесть выстрелов и, конечно, засветились. Напарник оказался неожиданно тяжелым, да еще две винтовки тащу. Мало что соображая от боли, он упирался, мычал, а неподалеку уже рванула мина. Перебраться в запасные окопы уже не успеем. Минометчики густо сыпят 50-миллиметровыми минами. Эти поганые штуки, размером с переспелый огурец, взрываются, едва касаясь земли. Траву бреют. И точность стрельбы довольно высокая. Я понял, надо срочно лезть под «бэтэшку».